Евромайдан завершился в субботу, или Пару слов об "украинском Арарате"

События, сопутствовавшие "Маршу равенства", важны не только в контексте прав ЛГБТ, их значение – гораздо шире.

В субботу в Киеве завершился процесс, который мы привыкли называть "Евромайданом".

Это – не преувеличение. И связь с тематикой  ЛГБТ здесь – лишь косвенная.

Давайте вспомним, чем был Евромайдан? Это была форма протеста очень разных людей, которые

1) выступали против постсоветской реальности в том ее виде, в котором ее представляла клептократическая автократия Януковича;

2) не хотели ликвидации украинской государственности (независимо от того, воспринималась ли эта государственность как этнический или как политический проект).

Был еще третий крайне важный момент - европейский выбор Украины. Но этот выбор был для многих, по сути, абстракцией, размытым и далеко не очевидным ориентиром впереди.

Нет сомнений, что главы украинских церквей, выступившие с заявлением в поддержку евроинтеграции, Мустафа Найем, написавший знаменитый твит, киевский средний класс, львовские и харьковские интеллигенты, молодежь из радикальных организаций воспринимали и воспринимают европейский выбор Украины по-разному.

Евроинтеграция для украинцев в тот момент была чем-то вроде горы Арарат для армянского народа.

Арарат – это символ, это священное место для всех армян, она в хорошую погоду видна из любой точки Еревана. А постоянное визуальное присутствие национальной святыни – сильная штука, которая консолидирует, вдохновляет нацию.

Библейская гора, к которой пристал Ной, хоть и важна для всех армян, но расположена на территории Турции – там, где в эпоху Османской империи жили западные армяне и там, где в 1915 году был геноцид этого народа. А сегодня Арарат де-факто закрыт или, по крайней мере, существенно ограничен для посещения армянами (сообщение по воздуху между Ереваном и Анкарой есть, но сухопутная граница непроницаема).

Таким образом, Арарат – это еще и такая вещь в себе, святыня, которой нельзя достичь.

Таким же был и европейский выбор зимой 2013-2014 годов.  Он был очевидным, желанным, но очень далеким и, как тогда казалось, практически невероятным.

Евромайдан конституировал право иметь этот выбор, держать его в поле зрения, как ереванец всегда может краем глаза увидеть Арарат.

И, конечно, под такой европейский выбор вполне подпадали и мультикультуралисты, и хипстеры, и патриарх Филарет, и "Правый сектор", и многие другие очень разные, невероятно разные группы.

Падение Януковича означало конец коалиции "против" и наступление времени коалиций "за".

Наступило время, когда украинский Арарат должен был из метафизического символа превратиться в практическое руководство к действию, когда размытый ориентир впереди должен был наполниться конкретными ценностями, требованиями, процедурами.

Война притормозила, но не остановила процесс расхождения радикальных правых, либералов, традиционалистов, социалистов, еще недавно стоявших вместе на Майдане. Возникновение серьезных противоречий было вопросом времени.

До сих пор эти противоречия были преимущественно политическими, но в субботу они впервые ярко перешли в плоскость борьбы ценностей. К тому же – насильственной борьбы.

И здесь надо вспомнить, что демократия и однополые браки (шире – вся ЛГБТ проблематика) – это самые "раскрученные" ассоциации наших граждан с Европой (ярче – лишь пресловутое "там хорошо живут").

Среднестатистический украинец, никогда, скорее всего, не бывавший и точно не живший в Европе, судящий о ней из телевизора, зачастую уверен, что в Амстердаме сплошная травка, в Париже кругом арабы, жгущие машины, и неувядающий Джо Дассен из каждого радиоприемника, а в Латвии постоянно крушат советские памятники.

Ну и еще – в ЕС кругом гей-парады и полный гендер.

И это, отмечу, тот самый среднестатистический украинец, который, с вероятностью в две трети, как показывают социологические исследования, гомофоб. И который, вполне возможно, по-прежнему сводит роль женщины к пресловутым трем "К" (киндер, кюхе, кирхе), добавляя от себя еще "Р" - работу, после которой уже дети, кухня и церковь (последнее опционально).

Я не знаю, что действительно думает Дмитрий Ярош по поводу ЛГБТ (допускаю, что он вполне искренен в своих публичных оценках гей-прайда), но я точно знаю, что его слова – это то, чего ждет его избиратель.

И если "Правый сектор" хочет остаться в политике (что, на самом деле, далеко не свершившийся факт), то он будет апеллировать именно к традиционным ценностям, чтобы под ними не понималось. Просто потому, что на либеральном поле шансов у него немного, а запрос на критику ЛГБТ вполне электорально востребован.

А теперь – немного практических наблюдений.

В начале года на мастер-классе для харьковских студентов мы с коллегами просили пришедших проголосовать по поводу однополых браков. Против выступило более половины студентов, хотя  молодые люди – наименее консервативная часть общества в сфере сексуальности.

Причем упомянутые две ассоциации с Европой – однополые браки и демократия – связаны между собой.

Демократии не бывает без терпимости к другому, в том числе и сексуально другому.

В условиях демократии невозможно указывать этому другому, что и с кем ему делать в постели, и как себя выражать публично.

И наоборот – нетерпимость к ЛГБТ свидетельствует о проблеме с восприятием базовых демократических ценностей.

Подчеркну, я не пытаюсь сказать, что те, кто, например, против однополых браков – это какие-то неправильные граждане.

Я только утверждаю, что и демократия в целом не представляет для них значительной ценности.

И здесь, кроме общественной реакции, очень важно, как поведет себя государство.

Напомню, что обеспечение недискриминации различных меньшинств (не только сексуальных, но не исключая их) – одно из требований Соглашения об ассоциации с ЕС.

И если теперь, после субботних событий, государство останется в стороне, то нападение на гей-прайд станет началом активного сопротивления многим демократическим преобразованиям. Тем самым преобразованиям, ради которых случился Евромайдан.

Ведь  подобная позиция для власти не лишена выгоды – именно так в 2000-х годах поступал путинский режим, натравливая радикалов на "либерастов", "кощунников" и "содомитов" и тем самым канализируя агрессию в нужном направлении.

Так что исключить такого развития событий нельзя.

Хотя хотелось бы, чтобы в этом случае те, кто пришел на Печерские холмы на волне уже ушедшего Евромайдана, поступали иначе.

Автор:

Дмитрий Вовк,

юрист, кандидат юридических наук,
Харьков,

для "Европейской правды"