Прошла всего неделя со дня референдума 25 сентября, на котором сербское население Боснии и Герцеговины поддержало статус 9 января, годовщины провозглашения независимости Республики Сербской в 1992 году, как национального праздника сербской части Боснии и Герцеговины.

За эту неделю стало окончательно ясно - такой утилитарный вопрос, как статус праздничного дня, стал триггером серьезного кризиса, в котором обе стороны противостояния охотно идут на повышение ставок.

Решение Милорада Додика, президента Республики Сербской, самочинно провести первый референдум в ее короткой послевоенной истории, да еще и по такому откровенно националистическому вопросу, вызвало предсказуемо гневную реакцию республиканских властей.

Конституционный суд Боснии провозгласил его незаконным. Додик это решение проигнорировал и референдум провел.

Дальше подключилась прокуратура, пригласившая Додика к себе пообщаться, и тут же стала уже вторым общебоснийским институтом, чью юрисдикцию над Республикой Сербской лидер последней фактически отверг.

Додик заявил, что это только начало, за которым последует еще больше референдумов. А если у прокуратуры есть вопросы, то она вольна их задать на территории Республики Сербской, покидать которую и ехать в республиканскую столицу – Сараево Додик решительно не намерен. 

Тем более, что референдум уже дал свои первые политические результаты. На местных выборах, состоявшихся 2 октября, партия Милорада Додика победила проевропейскую коалицию и получила на 30% муниципалитетов больше, чем на прошлых выборах.

А значит, противостояние будет продолжаться.

Главный противник сербского лидера на боснийской политической сцене и по совместительству один из трех членов Президентства, бошняк Бакир Изетбегович, высказал предположение, что "Додик может повторить судьбу Муаммара Каддафи".

Сербы тут же увидели в этом высказывании угрозу военной интервенции.

И эта угроза вовсе не выглядит надуманной, ведь еще в 2010 году президент Хорватии Степан Месич угрожал отправить армию в Республику Сербскую, если только Додик решится на референдум о независимости.

Угроза подобного референдума, тогда казавшаяся лишь риторической фигурой, в новых обстоятельствах уже выглядит частью политической повестки.

Балканское общежитие

То, что в 2016 году на политической карте мира все еще существует государство Босния и Герцеговина, событие уже само по себе неординарное. Это суть памятник некогда существовавшей непреклонной приверженности Запада Ялтинско-Потсдамскому миропорядку, с его принципом нерушимости границ в Европе.

Когда в ноябре 1995 года американцы заперли хорватских, сербских и боснийских лидеров на военной базе в штате Огайо, с тем чтобы завершить Боснийскую войну, обязательным условием было сохранение независимости и целостности страны. Вариант отделить сербов от хорватов с мусульманами таким санитарным кордоном, как государственная граница, даже не рассматривался.

Для Запада было важно не только завершить кровавую, грязную и попросту стыдную для Европейского континента войну, но и сохранить все легитимные границы между бывшими Югославскими республиками нерушимыми (и вплоть до прецедента с Косово это предприятие имело успех).

Возникшее путем имплементации Дейтонских соглашений государство появилось в качестве "необходимого зла" в ситуации, когда что угодно лучше войны, и, по большому счету, в таком качестве и осталось, дав всем его составным частям широкое поле для недовольства.

Сербы могут возмущаться, что территория их автономии заметно меньше территории, контролируемой войсками независимой Республики Сербской времен ее наибольших успехов. Мусульмане считают себя понесшими наибольшие потери от войны и не получившими подобающей компенсации или хотя бы всеобъемлющего наказания всех военных преступников. Хорваты время от времени сожалеют, что им не досталось собственной автономии и им приходится довольствоваться сожительством с мусульманами в рамках Боснийско-хорватской федерации.

И все это налагается на далеко не самое благополучное экономическое положение, невысокое качество государственных институтов, внешнее управление и неочевидные перспективы вступления в ЕС.

В общем, если подходить к БиГ с критериями оценки обычного европейского государства, то страну трудно признать в качестве истории успеха.

Но государство в Боснии - это не просто инструмент преумножения и распределения общественных благ. Здесь государство -  это такая стационарная миротворческая миссия.

Его первостепенная задача - создавать политическую инфраструктуру, сглаживающую противоречия населяющих Боснию этнических и религиозных групп и направляющую их в правовое русло. И чем дольше это длится, чем больше хорватские, мусульманские и сербские лидеры упражняются в том, как им переустроить государственное общежитие — не важно с каким успехом, тем меньше шансов, что населяющие Боснию народы вновь возьмутся за оружие.

И вот для этой функции Боснийского государства сербский референдум — это плохая новость.

Референдум не только возвращает из завалов исторической памяти акт провозглашения независимости, но и вновь актуализирует риторику самоопределения.

Навстречу выборам

Президент Республики Сербской Милорад Додик воспринял результаты референдума (99,8% голосов "за") как манифестацию поддержки его политической программы и увидел в нем успешную репетицию задуманного им референдума о выходе Республики Сербской из состава Боснии и Герцеговины. А это уже совсем серьезная история, угрожающая стабильности всей системы послевоенного умиротворения Боснии.

Характерно, что референдум задуман на 2018-й, тот же год, когда должны состоятся выборы президента Республики Сербской.

Как это часто бывает, политики, испытывая сложности в решении каких-нибудь скучных экономических проблем, стремятся увести взор общественности от реальных проблем, в область проблем воображаемых, в сферу вопросов национального равноправия, статуса того или иного языка, конфессиональных противоречий или, как в данном случае, просто обратиться к "славному" сепаратистскому прошлому, которое, за дефицитом идей, вполне может сойти за политическую повестку настоящего.

Похоже, что именно этот маневр и замыслил президент Додик.

Превратить референдум в ведущий сюжет внутренней политики, на фоне которого скромные достижения его президентства должны быть глубоко второстепенным вопросом, и на волне всеобщего национального воодушевления переизбраться президентом в качестве национального лидера, даровавшего сербам право самоопределения. Это в том случае, если затея с референдумом удастся.

Президент Милорад Додик. Фото BBC

Если же провести референдум Додику не дадут, то он вполне может организовать избирательную кампанию под лозунгом борьбы с бездушной брюссельской бюрократией и хорвато-мусульманским засильем в республиканских властях.

Кто может ему помешать? Как мы уже увидели, точно не Конституционный суд.

Кнут НАТО и пряник ЕС

Но в Боснии есть и другая ответственная за судьбу страны инстанция. Имя ей - верховный представитель по Боснии и Герцеговине, он же специальный представитель ЕС.

Звучит не сильно убедительно? На самом деле у назначенного на эту должность европейского чиновника, в текущий момент это австриец Валентин Инцко, невероятные полномочия, среди которых - право снимать с должности любое должностное лицо.

Уточним - совсем любое, включая и президента Республики Сербской, и Додик не может не считаться с такой перспективой.

А сценарий, в котором Республика Сербская проигнорировала бы решение верховного представителя, означал бы нарушение Дейтонского соглашения, а значит, оставлял бы за НАТО, ответственной за имплементацию Соглашения, право на любые меры по восстановлению порядка на территории страны.

При всей решительности риторики сербского лидера, прямо сейчас трудно представить, что он сможет пойти в этой истории до конца.

Тем более, никто бы не хотел конфликтного сценария развития ситуации в Брюсселе.

Поэтому ЕС начал свою партию не с кнута, а с пряника. 20 сентября Европейский Союз дал зеленый свет инициации Боснией процесса подачи заявки на членство в ЕС.

Посыл здесь достаточно очевиден:

ЕС дает понять, что республиканское правительство в Сараево может рассчитывать на полноценное членство в обозримой исторической перспективе. И сербы могут стать частью этого процесса постольку, поскольку признают Дейтонский статус-кво и остаются частью БиГ.

Если же сербы решатся на отделение и каким-то невообразимым образом в этом преуспеют, то перспективу вступления в ЕС получит лишь мусульманско-хорватская часть Боснии, таким же образом, как вступление Кипра в ЕС обошло стороной Северный Кипр.

Это сколь предсказуемый, столь и сильный ход со стороны ЕС.

Сербские лидеры не могут не понимать, что решись они на провозглашение независимости, то через каких-нибудь 20 лет рискуют превратиться в анклав, окруженный со всех сторон территорией Европейского Союз, без собственных перспектив вступления в ЕС в силу своего непризнанного статуса.

Идея вступления в ЕС популярна в Боснии, в том числе и в ее сербской части. И что немаловажно, она популярна в Белграде, где давно отказались от идеи собирания сербских земель силой оружия и подменили ее идеей собирания всех сербов под уютной крышей ЕС.

Так что Додик не нашел и не найдет сочувствия своей авантюре в Белграде. Премьер-министр Александар Вучич уже осудил проведение референдума, и этот подход к боснийской проблематике в Белграде - основательно и надолго.

Балканская ставка Путина

Поддержку господину Додику оказал лишь Владимир Путин. 22 сентября - накануне референдума, президент страны, в которой дают пятилетние сроки за пропаганду сепаратизма, принимал вдохновителя сербского выхода из состава Боснии и Герцеговины в Москве.

Большой неожиданностью, скажем прямо, это не стало. Поддержка сербского сепаратизма - часть стратегии по дестабилизации ЕС или хотя бы по наращиванию хаоса на его периферии.

В идеале для Кремля, боснийские сербы должны выбрать не только независимость, но и военный путь к ее достижению. 

Что тем самым создало бы еще одну точку напряжения, отвлекающую ЕС от конфликта в Украине, санкций и прочих вещей.

Россия, выступая в качестве гуманитарной силы, защищающей сербское население, с удовольствием перебросила бы туда своих миротворцев и тем самым создала бы еще одну площадку по торгу с Западом, наряду с Сирией.

Впрочем, для такого сценария в самой Боснии, кажется, осталось не так много взрывоопасного материала.

Почти 100% сербов рады будут праздновать день независимости, но едва ли многие из них готовы пережить все те ужасы войны, которыми эта независимость сопровождалась 20 лет назад. Это слишком короткий срок, чтобы забыть, что такое война. Но это достаточно продолжительный срок для эффективной демилитаризации.

Босния и Герцеговина 25 лет назад - это огромный военный склад всей югославской армии. Нынешняя БиГ - это три небольших легковооруженных бригады, обученные сотрудничать, а не противостоять НАТО, который справедливо считает свою роль в умиротворении Боснии одной из своих безусловных исторических заслуг.

И ЕС, и НАТО имеют все необходимые ресурсы и рычаги влияния, чтобы не поставить успех своей миротворческой миссии под угрозу, и не похоже, чтобы Милорад Додик или кто бы то ни было другой, мог что-нибудь с этим поделать. 

Автор: Артьом Георганов,

докторант Университета Софии по специальности "политология"