2016 год мало для какой страны выдался легким, однако для Турции он был особенно бурным.

В стране чуть ли не ежемесячно происходили теракты ИГИЛ или экстремистских курдских организаций. Громкий конфликт с Россией из-за сбитого истребителя в конце 2015 года трансформировался в не менее стремительное сближение с июня. Достижение в марте договоренности с ЕС по сдерживанию беженцев в обмен на продвижение европейской повестки дня сменилось взаимными обвинениями и ультиматумами уже осенью.

Достиг худшего за последние годы уровня конфликт с курдами: "превентивные удары" по сирийским курдам и аресты руководства прокурдской партии закрыли возможности для компромиссов.

На этом фоне стремительно девальвировала лира и проявились другие экономические проблемы.

Однако поворотным для страны, безусловно, стал неудавшийся военный переворот 15 июля, а особенно масштабы реакции на него. Возложив всю ответственность за организацию переворота на движение Фетхуллаха Гюлена, власть начала масштабные чистки нежелательных элементов.

За последние полгода были арестованы около 40 тысяч человек, в т.ч. более 100 журналистов, свыше 120 тысяч человек были уволены с работы или приостановлены их полномочия на должностях.

Впрочем, даже расправа с недавними союзниками (а до 2013 года Партия справедливости и развития Эрдогана и движение Гюлена сотрудничали) не является стратегической целью. В перевороте Эрдоган увидел, по его же выражению, "подарок небес", что позволит ему уничтожить остатки оппозиции и сконцентрировать собственную власть.

Попытки Эрдогана превратить Турцию в президентскую республику продолжаются уже несколько лет. До июля для воплощения этого сценария ему не хватало ни голосов собственной партии в парламенте, ни согласия остальных политических игроков. Только повторные парламентские выборы ноября 2015 года позволили ему увеличить количество депутатов Партии справедливости и развития до 316.

Жесткая же реакция на попытку переворота и переход к антикурдской политике обеспечили Эрдогану поддержку лидера Партии националистического движения (39 голосов в парламенте) Девлета Бахчели в октябре 2016 года. Вместе они способны преодолеть порог в 330 голосов, чтобы внести такие изменения в Конституцию по итогам референдума.

Так что желанное установление президентской республики начало приобретать реальные очертания, а деятельность в этом направлении резко активизировалась.

Несколько недель назад в парламент было подано 18 предложений по внесению правок в Конституцию и в последние дни декабря их утвердила конституционная комиссия парламента. При самом благоприятном сценарии, уже в январе весь пакет может быть утвержден на пленарном заседании, открыв путь к проведению референдума весной – в начале лета 2017 года.

О каких же изменениях идет речь?

Во-первых, президент будет избираться всенародным голосованием, сможет править в течение двух пятилетних сроков, а также получит возможность поддерживать официальные связи с собственной партией. Последнее было ключевым требованием Эрдогана, ведь сейчас это запрещено действующим турецким законодательством.

Во-вторых,

правительство будет формироваться президентом независимо от парламента, а должность премьер-министра вообще ликвидируется.

Подобным же образом президент будет свободен в назначении своих помощников и заместителей, сконцентрировав в своих руках буквально всю полноту исполнительной власти.

В-третьих, парламентские и президентские выборы будут проводиться одновременно. Для этого каденция парламента продолжится с 4 до 5 лет.

Это резко усиливает контроль президента над парламентом. Параллельно предлагается увеличить численность парламента (с 550 до 600 депутатов) и снизить возраст для кандидатов в депутаты с 25 до 18 лет.

В-четвертых, парламент и президент будут иметь полномочия выбирать членов Высшего совета судей и прокуроров: из 13 членов 7 будет избирать парламент и 6 лично президент.

В-пятых, президент получит право дополнительного гражданского контроля армии через создание специального Государственного наблюдательного совета.

Также президент получит право назначать главу Генерального штаба ВС Турции, уменьшится численность Национального совета безопасности и будут введены высокие военные суды. Это должно завершить длительный проект Эрдогана по нейтрализации армии, десятилетиями игравшей контролирующую роль защитника секулярного вестернизованного государства, как политического игрока.

В случае успеха референдума (а последние опросы показывают около 55% его поддержки со стороны турок) после двухлетнего транзитного периода, когда запрещены досрочные выборы,

возникнет жестко централизованный вокруг президента режим с ликвидацией противовесов в виде премьер-министра, армии или судов.

Партийность президента и синхронность выборов будут обеспечивать единую исполнительно-законодательную вертикаль, единственным источником легитимности которой будет общенациональное голосование. Это напоминает концепцию мажоритарной демократии, варианты которой мы можем видеть, в частности, в России.

Что касается лично Реджепа Тайипа Эрдогана, то его правление теоретически может продолжаться вплоть до 2029 года (два пятилетних срока с 2019-го).

Ключевым здесь является то, что целью Эрдогана не является власть ради власти или власть ради экономической эксплуатации.

У него есть собственное видение и желание войти в историю.

Подобно своему ситуативному союзнику Путину, который оплакивает развал СССР как величайшую трагедию ХХ столетия, Эрдоган озабочен османским наследием.

Напомним, что современная Турция была основана в 1923 году после того, как Османская империя проиграла в Первой мировой войне и была "разобрана" победителями на куски. Только после войны за независимость под предводительством Мустафы Кемаля Ататюрка и подписания Лозаннского договора Турция состоялась как современная секулярная республика в современных границах.

Ататюрк презирал пришедшую в упадок Османскую империю и ее наследие, ввел светскость и отменил халифат, заменил арабское письмо латиницей и взял общий курс на современный, светский, вестернизованный режим. Армия стала основным институтом, охранявшим его наследие в последние десятилетия, нередко непосредственно вмешиваясь путем переворотов, когда военным казалось, что правительство слишком далеко отходит от установленных рамок.

Эрдоган считает, что за столетие, прошедшее после падения Османской империи, и после десятилетий кемализма пришло время существенно обновить турецкое государство. Поэтому в 2017 году, получив контроль над полнотой власти, он попытается демонтировать кемалистское государство и светские порядки. Неслучайно реакция на переворот 15 июля нередко заворачивается в риторическую обертку "Второй войны за независимость".

Во внутренней политике это проявится через дальнейший отказ от принципа светскости в пользу исламизма, который все дальше отходит от умеренной версии, с которой Эрдоган впервые победил на выборах в 2002 году.

Иллюстрация этого – то, что новогодней стрельбе в стамбульском клубе предшествовала агрессивная кампания о нежелательности празднования Нового года как несвойственного правоверным праздника, с "шутливыми" сценами насилия в отношении Санта-Клауса (его в Турции воспринимают скорее как Деда Мороза, новогоднего персонажа), которые транслировались на общенациональных телеканалах.

Внешняя политика новой Турции уже начала отходить от максимы Ататюрка "мир дома, мир во всем мире", которая фактически означала воздержание от авантюр в регионе.

Новая активная политика Турции с непосредственным военным вовлечением в Сирии предвещает новую эру с фокусом на бывших территориях Османской империи, которая граничит с попытками установить свои сферы влияния в регионе. Речь идет о позиционировании Турции в качестве защитника суннитов в противовес Ирану, который поддерживает шиитов, из чего следуют попытки усилить позиции суннитов в Сирии, Ираке, Ливане, Йемене.

Новый подход начинает оформляться в многочисленных политических заявлениях, которые переосмысливают общепринятые исторические интерпретации.

В частности, Эрдоган и его сторонники с осени 2016 года начали публично критиковать Лозаннский договор 1923 года.

В новой интерпретации подписание Лозаннского договора, по которому Турция теряла часть территорий, определенную в Национальном пакте 1920 года, в том числе сирийскую, иракский Мосул и острова Эгейского моря, отошедшие Греции, было навязанным решением и чуть ли не предательством национальных интересов.

Также подчеркивается интерес к судьбе турецких меньшинств, которые остались за пределами этих границ. Сейчас этот дискурс в основном используется для внутриполитической мобилизации и для обоснования вовлечения Турции в региональные конфликты, однако некоторые обозреватели начинают усматривать в нем нотки будущего политического ирредентизма.

Удастся ли Эрдогану стать "Новым Ататюрком" или "Антиататюрком", или же турецкое общество окажется способным на сопротивление – покажет время.

Новый курс Турции – это трагедия для так называемых "белых турок": глобализованных и вестернизированных представителей среднего класса, жителей больших городов.

Для Эрдогана и его религиозной, провинциальной электоральной базы – это долгожданный шанс на построение правильной Турции.

Такая новая Турция, по крайней мере – в планах ее потенциального основателя, выглядит как государство умеренного суннитского исламизма с жестко консолидированным режимом президента-партийного лидера, которое ведет активную политику в регионе привилегированных интересов, определенных историческим наследием Османской империи.

И в центре создания новой Турции Реджеп Эрдоган, которого все чаще называют султаном Тайипом, неизменно видит себя.

Автор: Надежда Коваль,

эксперт "Украинского института будущего",

эксперт Совета внешней политики "Украинская призма"