19 апреля британская палата общин поддержала предложение премьер-министра о внеочередных парламентских выборах.

Это будут первые с 1979 года внеочередные выборы в нижнюю палату парламента Соединенного Королевства. И одновременно, с учетом прошлогоднего референдума, это будет третье общенациональное волеизъявление за последние два года.

Не много ли это для столь давней, столь развитой и столь степенной демократии, как британская?

Чересчур много, посчитала Бренда, простая избирательница из Бристоля, и ее короткое интервью стало мемом в британских социальных сетях: "Вы шутите, нет, еще одни! Боже мой, я честно не могу понять вот это, сейчас столько политики, со всех сторон, зачем она пошла на это?!".

И правда, зачем Тереза Мэй пошла на это?

Официальная версия заключается в необходимости консолидации парламента в преддверии тяжелых переговоров по Brexit.

Не самый очевидный аргумент в условиях, когда правительство ни разу не встретило в Вестминстере проблем с прохождением связанного с Brexit законодательства, а инициатива Терезы Мэй о внеочередных выборах и вовсе была поддержана невероятными 522 из 650 парламентариев.

Так зачем расстраивать Бренду из Бристоля и многих ее утомленных политикой соотечественников?

Комплекс причин, толкнувших Терезу Мэй к подобному повороту — Mother of all U-turns, как иронизировала британская пресса по аналогии с Mother of all bombs, сброшенной недавно Трампом на безлюдный афганский аул, — можно свести к трем основным причинам.

Во-первых, это действительно должно помочь правительству консерваторов в реализации Brexit.

Хотя бы тем, что в следующие три месяца Brexit по большому счету можно не заниматься. То есть о нем можно и нужно говорить, но любые практические шаги по его реализации невозможны в ситуации, когда "у нас выборы, вот следующий избранный избирателем кабинет этим и займется!"

Похоже, что к этому и свелся телефонный разговор Терезы Мэй с коллегой из Берлина. Британский премьер-министр вежливо проинформировала Ангелу Меркель, что у них пауза.

Британии понадобится третий кабинет за год, чтобы начать наконец-то эффективно имплементировать Brexit. И шансы нового-старого правительства Мэй успеть к объявленному сроку — марту 2019 года — полностью выйти из ЕС выгладят, мягко говоря, не бесспорными.

Прямо сейчас William Hill принимает ставки 6 к 1, что Brexit не состоится раньше 2020 года, и это похоже на настоящий букмекерский подарок.

Вторую и, пожалуй, более весомую причину можно отнести к благородно-эгоистичному желанию Мэй быть избранным премьер-министром, а не наследником мандата Кэмерона. Именно чистый мандат выглядит подобающим стартом для реализации уникальной миссии по выходу из ЕС.

Терезе вообще хочется выглядеть решительной и последовательной. Да, некоторым может показаться, что провести внеочередные парламентские выборы после того, как ты семь раз отвернула эту возможность, не самая лучшая манифестация подобных качеств. Но для политика, еще недавно носившей прозвище Theresa Maybe, во благо любой достаточно решительный шаг.

В этом случае, идея досрочных выборов и правда выглядит беспроигрышным шагом.  

Мэй однозначно улучшит свои переговорные позиции с ЕС-27, будучи уже не просто кризисным менеджером, а избранным нацией лидером.

Одновременно этот шаг, похоже, решительно сокрушит лейбористов, оставив разговоры о некогда существовавшей реальной оппозиции в Вестминстере историкам.

Действительно, у лейбористов все настолько плохо, что говорить о шансах ведущей оппозиционной партии в этих выборах мы начинаем только сейчас. Похоже, что из всех "больших" выборов в Европе британские выглядят самыми предсказуемыми.

Актуальные исследования показывают, что консерваторов и лейбористов разделяет огромный разрыв величиною в 21 процентный пункт. Сейчас за тори готовы отдать свои голоса 46% избирателей, а за лейбористов - лишь 25%, при 11% за либеральных демократов.

В последний раз консерваторы подходили к выборам с таким же перевесом в опросах в июне 1983 года. Тогда премьер-министром, и это немаловажно, была Маргарет Тэтчер - железная леди, чья ролевая модель, явно или скрыто, обречена преследовать правление Терезы Мэй.

И подобный решительный шаг как раз и выглядит чем-то из арсенала баронессы Тэтчер.

Ранее Мэй активировала 50 статью, теперь она взяла на себя риск внеочередных выборов. Она демонстрирует решительность и уверенность. Да и в целом Мэй вполне преуспевает в создании публичного образа не просто премьер-министра, а своего рода матери нации, которой досталось что-то непредсказуемое и потенциально разрушительное, как выход из ЕС, но она пытается извлечь лучшее из этого и донести его результаты до каждого отдельно взятого британца. Ее политтехнологов определенно есть за что похвалить.

Впрочем, у этого шага есть и свои подводные камни. 

Победителями внеочередных выборов станут не только консерваторы, но и шотландские националисты.

Судя по всему, Шотландская национальная партия (Scottish National Party, SNP) все так же соберет тотальное большинство мандатов в Шотландии и тем самым получит подтверждение свой политической линии, которая к текущему моменту звучит примерно так: если Великобритания выходит из ЕС, то мы выходим из состава Британии и тем самым остаемся в ЕС.

Лидер SNP Никола Стерджен

Впрочем, на практике поддержка SNP не совсем равна поддержке идеи очередного референдума. Многие в Шотландии считают, что более честной позицией было бы дать Великобритании договориться с ЕС об условиях выхода из Союза, и только потом уже выяснять свои отношения с Лондоном.

Но даже с учетом усталости Шотландии от ежегодных судьбоносных референдумов риск распада Соединенного Королевства остается важнейшей угрозой будущему наследию Терезы Мэй.

Перспектива войти в историю премьером, выведшим Британию из ЕС на выгодных или по крайней мере приемлемых условиях - немалый соблазн. Однако он имеет и оборотную сторону - Мэй рискует стать премьер-министром, допустившим развал трехсотлетней унии с Шотландией. И с этим экзистенциальным страхом ей предстоит жить следующие пять лет.

Но вернемся к лейбористам, или же третьей причине происходящего, которая пусть и в несколько вульгарной, но показательной форме была представлена заголовком в Daily Mail, призывающим избирателей "сокрушить саботажников". Под последними консерваторы понимают своих извечных конкурентов из Лейбористской партии.

И если не лично для Мэй, то для большинства консерваторов возможность провести децимацию парламентского представительства лейбористов выглядит самодостаточной причиной для такого оригинального, как для британской политической системы, шага - внеочередных парламентских выборов.

Правда, нужно признать, что если лейбористы и саботируют кого-то, то сами себя.

Основные проблемы Лейбористской партии несут ее собственные члены, а главная из этих проблем — Джереми Корбин, ее возглавляет.

Говорить о лидере лейбористов без чувства неловкости за британских левых очень сложно. Сохранись до наших дней Коминтерн, он наверняка признал бы в Джереми одного из своих лучших агентов.

Корбин выступал и выступает за одностороннее ядерное разоружение (причем делал это еще до распада СССР), за роспуск НАТО, выступает за единство Ирландии, переговоры с Аргентиной по статусу Фолклендских островов, да и просто поддерживает многие организации, которые принято в приличном обществе причислять к террористическим - начиная с ИРА и заканчивая Хамасом.

Джереми Корбин

Все это сочетается с амбивалентным отношением к ЕС. С одной стороны, это торжество интернационализма, с другой - засилье бюрократии, с которой левым полагалось бы бороться. В результате на протяжении большей части прошлогодних дебатов вокруг Brexit Корбин предпочел по факту самоустраниться, а когда он все-таки выразил поддержку проевропейской позиции, кажется, даже самые ярые из его левых единомышленников ему не поверили.

Теперь же лейбористы пожинают плоды такого руководства. Сначала они проиграли референдум по Brexit, фактически позволив консерваторам превратить последний во внутрипартийные разборки, а теперь они проиграют пост-Brexit, демонстрируя полную невозможность предложить альтернативную политическую повестки. 

По большому счету, позиция лейбористов по Brexit не сильно отличается от позиции тори: и те, и другие призывают к мифической "лучшей из возможных сделок по Brexit", с той лишь разницей, что

лейбористы готовы на гораздо большие компромиссы и жертвы, лишь бы обеспечить сохрание доступа к общему рынку.

Другими словами, даже на левом фланге не идет речь об отмене Brexit. Лейбористский взгляд на проблему заключается в том, что раз консерваторы завели нас в этот бардак и не могут вывести из него, поэтому выберите нас, а мы что-нибудь придумаем.

А тем временем, что, собственно, происходит с Brexit? Пока что не так много из того, чем Британию пугали: экономика продолжает расти, граждане ЕС продолжают переезжать в Британию.

Да и просто гуляя по Лондону, не возникает впечатления, что произошло что-то непоправимое. По правде говоря, этого и не должно было произойти, британская экономика слишком многоукладная и слишком большая, чтобы упасть от одних только ожиданий от грядущего развода с ЕС.

Большинство инвесторов еще задолго до референдума сделали все необходимые поправки на грядущую неопределенность. Лондон по-прежнему финансовая столица мира, а все разговоры ведущих финансовых институций о переезде в условный Париж или Франкфурт чаще всего похожи на занятие переговорных позиций с британским правительством, нежели на уже принятое решение.

Судя по всему, реальную цену Brexit мы не узнаем ни в этом году, ни в следующем; никто ни в Лондоне, ни в Берлине, ни в Брюсселе не заинтересован в жестком разрыве, и судя по ожиданиям инвесторов, ситуация, в которой во всех ведущих столицах возобладает прагматическая, рациональная линия, выглядит наиболее вероятной.

И за формирование такой линии в Лондоне в ближайшие 5 лет будет отвечать уверенное консервативное большинство. Британская предвыборная квмпания, в силу неявки соперника, закончилась, так и не начавшись.

Автор: Артьом Георганов,

докторант Университета Софии по специальности "политология"