Первый тур президентских выборов во Франции завершился, пожалуй, лучшим из возможных результатов. Во втором туре удалось избежать "дерби евроскептиков" либо противостояния двух политиков, имеющих тесные связи с руководством РФ.

Вместо этого во втором туре сразятся наиболее проевропейский политик Франции Эммануэль Макрон и лидер "Национального фронта" Марин Ле Пен. О шансах последней говорит сравнение, высказанное проигравшим кандидатом от социалистов Бенуа Амоном: "Лучше поддержать политического противника, чем противника страны".

Подобные итоги первого тура прогнозировались экспертами довольно давно. После нескольких крупных сенсаций в важных голосованиях, проходивших в 2016 году, можно сказать, что конторы, проводящие социологические опросы, несколько "реабилитировались": результаты опросов последних недель не слишком отличаются от итогов выборов.

Вместе с тем, хотя итог оказался не слишком неожиданным, стоит заметить, что

напряжение по ходу президентской гонки – и особенно в последние неделю-две – держалось на крайне высоком уровне.

Это связано, в частности, с тем, что примерно в середине апреля рейтинги Макрона, по опросам сразу нескольких организаций, немного просели. В результате Франсуа Фийон и Жан-Люк Меланшон находились от него на расстоянии статистической погрешности.

Последний по ходу большей части гонки казался второстепенным кандидатом, однако смог отлично провести дебаты 4 апреля и по итогам опроса среди зрителей был признан наиболее убедительным из кандидатов. В результате его рейтинг вырос с примерно 16% согласно опросам, проведённым в начале апреля, до 19,6% по итогам прошедших выборов.

Феномен Меланшона, говорящего о несправедливом распределении доходов, о роскошной жизни одного процента богатейших, о социальной дискриминации, некоторые – как сами левые, включая, например, депутата Парижского городского совета от Коммунистической партии, Боннета Уладжа, так и отдельные эксперты – сравнивали с феноменом Берни Сандерса в США.

Жан-Люк Меланшон

Однако не стоит забывать, что во Франции левая идеология традиционно пользуется значительным успехом.

Так что на фоне неудач Социалистической партии, чей лидер Франсуа Олланд не смог воплотить в жизнь многие из своих громких предвыборных обещаний и значительно изменить социально-экономическую ситуацию во французском обществе, неудивительно, что многие левые избиратели перешли к поддержке более радикального Меланшона.

Это не уникальный феномен; так, в Греции и Испании традиционно были очень сильны социал-демократические партии, но, когда они не сумели найти ответы на вызовы современности, их рейтинг заметно упал, чем воспользовались более радикальные левые.

Во внешнеполитическом отношении лозунги Меланшона интересным образом смыкались с лозунгами, казалось бы, находящейся на противоположном идеологическом полюсе Марин Ле Пен: критика Евросоюза, обещание провести референдум о членстве в ЕС, внешнеэкономический протекционизм, критика США и не слишком скрытая симпатия к путинской России.

Более того, в риторике Ле Пен относительно защиты интересов французских рабочих от дешёвой иностранной рабочей силы сочетались левый социально-экономический аспект с правым, откровенно ксенофобским.

ЕС оба кандидата критиковали за удалённость от "простых людей" и за навязывание решений национальным государствам – достаточно стандартные высказывания для современных евроскептиков.

Ещё один кандидат – Франсуа Фийон – не являлся настолько явным противником Евросоюза в его нынешнем виде. Он не заявлял, в отличие от Ле Пен, что евро должен умереть, и не считал, в отличие от Меланшона, что Франция должна навязать ЕС свой план реформ, направленный на возвращение значительной части суверенитета на уровень государств, либо покинуть объединение.

Однако, как и многие другие умеренные евроскептические политики, Фийон говорил о том, что полномочий у наднациональных органов ЕС всё же слишком много – и в частности, критиковал Еврокомиссию, чей состав весьма опосредованно связан с волей избирателей.

Вместе с тем, по его мнению, полномочия для реализации общей для еврозоны финансовой политики стоило бы передать новому органу. Этот орган должен был бы состоять из министров финансов стран еврозоны.

Таким образом, как подмечает TheGlobalist, в программе Фийона сочетались евроскептические позиции с укреплением возможностей еврозоны вести общую финансовую политику – последнее многие экономисты называют одним из возможных выходов для решения многочисленных проблем, связанных с евро. При этом Фийон, как и его радикальные оппоненты, много говорил о необходимости сотрудничества с путинской Россией.

В начале своей избирательной кампании Фийон казался фаворитом. Однако всё изменилось очень быстро. В январе этого года в одной из французских газет была опубликована статья, в которой утверждалось, что Фийон как депутат обеспечил фиктивное трудоустройство для своей жены в роли своего помощника, которая, таким образом, получала средства из госбюджета. Жена Фийона, а также двое его детей, суммарно получили около 900 тысяч евро бюджетных денег. По этому поводу было открыто судебное производство; через месяц последовали обыски.

К тому времени рейтинги Фийона уже падали. Часть его избирателей, судя по всему, привлекла более прямая в высказываниях и более радикальная Ле Пен; другую часть – центрист и еврооптимист Макрон.

Но обвинение в коррупции всё же стало огромным ударом по электоральным перспективам республиканца: если в середине января он мог рассчитывать примерно на четверть голосов избирателей, то в начале февраля – менее чем на 20%.

И вот эти избиратели, судя по всему, всё-таки перетекли именно к Эммануэлю Макрону. О его подъёме следует сказать особо: с целью участия в выборах он ушёл из правительства, где занимал должность министра экономики.

Изначально его критиковали за отсутствие чёткой программы; в некотором роде это действительно так – идеологическую принадлежность Макрона было определить сложно. Часть предложений в экономической составляющей его программы направлены на улучшение состояния беднейших слоёв общества; с другой стороны, он считает нужным снизить корпоративный налог и, хотя не отменяет 35-часовую рабочую неделю, считает, что у компаний должна быть возможность договориться о большем количестве рабочих часов.

Однозначно можно сказать одно: Макрон – еврооптимист, а также, в отличие от своих конкурентов, сторонник весьма либеральной миграционной политики.

Вместе с тем, как и другие центристские политики сегодня, он заявляет о необходимости более жёсткого контроля на внешних границах ЕС и быстрого рассмотрения заявок на предоставление статуса беженца, с последующей депортацией тех, кому было отказано. В этом отношении он очень похож на Ангелу Меркель. И похоже, иметь дело с ней в статусе президента Франции, придётся именно Макрону.

Ни один из опросов относительно второго тура президентских выборов, который должен состояться 7 мая, не даёт Ле Пен шансов; разрыв составляет более 15%. Означает ли это, что Европа может спать спокойно?

Марин Ле Пен

С одной стороны, рынки крайне позитивно отреагировали на результаты французских выборов; рынок акций во Франции показал лучший результат за последние девять лет, а евро по отношению к доллару вышел на лучший курс с прошлого июня (то есть, что символично, с Brexit).

Уже последовали многочисленные победные реляции от центристских политиков всей Европы, в том числе и поздравления от пресс-секретаря Ангелы Меркель. Можно предсказать, что многие эксперты напишут о том, что в истории ЕС перевёрнута новая страница, а страх сменился позитивными ожиданиями.

С одной стороны, конечно, для Европы победа Макрона – крайне позитивный результат. Но если он не сумеет завоевать популярность избирателей уже как президент, то, при существующей тенденции к поляризации французской политики, совершенно не исключено, что на следующих президентских выборах во Франции у радикалов шансы будут посерьёзней.

Заметим, например, что, в отличие от многих европейских стран, где правых поддерживают избиратели постарше,

во Франции среди самых молодых избирателей – до 25 лет – по опросам Ле Пен занимает второе место. А первое – Меланшон.

Наиболее сильную поддержку Ле Пен имеет у людей среднего возраста; пожилые же французы склонны к заметно более умеренному выбору.

Вполне можно ожидать, что ослабление республиканцев и социалистов в обозримом будущем продолжится, если им не удастся найти харизматичных политиков, которые смогут предложить избирателям что-то новое. И это создает популистам возможность для реванша.

При этом Макрону придётся принимать важные решения, связанные с будущим Европы.

Какой дорогой идти ЕС? Принимать ли идею "Европы разных скоростей", при которой группы стран-членов ЕС могут договариваться о более тесной интеграции в определённой сфере? Как убедить избирателей, что кажущаяся привлекательной идея возвращения полномочий на национальный уровень – не лучший вариант, и что ЕС как единый, по крайней мере в экономических вопросах, актор гораздо сильней?

Вопросов много – и 39-летний политик будет одним из тех, чей голос для определения будущего ЕС будет иметь большое значение.

При этом летом ему придётся побороться за то, чтобы получить сколько-нибудь влиятельную фракцию в парламенте. Победить крупнейшие партии – социалистов и республиканцев, с их сильными локальными структурами, будет непросто.

Скорее всего, Макрон сможет рассчитывать лишь на небольшую группу депутатов и будет вынужден договариваться по многим ключевым вопросам с другими партиями. И это дополнительно усложнит его и так непростое президентство.

Еврооптимисты во Франции, конечно же, одержали блестящую победу. Это прекрасная новость для ЕС, особенно на фоне снижения популярности евроскептиков и в Германии, где выборы пройдут осенью.

Однако эта победа может оказаться лишь эпизодом. Поэтому перед сторонниками объединённой Европы стоит важная задача – удержать и защитить свою победу.

Автор: Константин Федоренко,

младший научный сотрудник Института евроатлантического сотрудничества, Киев,
выпускник Киево-Могилянской академии и Университета Гамбурга