14 июня Сенат США почти единогласно одобрил законопроект о введении санкций против Ирана и Российской Федерации.

Этот документ очень положительно оценили те, кто хотел усиления давления на РФ, и это не удивительно.

Он фиксирует на уровне закона предыдущие санкции, введенные в отношении Российской Федерации указами экс-президента Барака Обамы, поэтому в случае его принятия Палатой представителей и подписания президентом Трампом у действующей администрации США будет значительно меньше возможностей для отмены санкций против официальной Москвы.

Основания для усиления санкции неизменны. Законопроект обвиняет российскую сторону в кибератаках, аннексии Крымского полуострова, содействии эскалации в Сирии и вмешательстве в президентские выборы в Соединенных Штатах.

Помимо механизма "защиты от Трампа", новый санкционный проект усиливает ныне действующие ограничения. Он, в частности, содержит опции распространения санкций на российскую инфраструктуру, добывающую и горную промышленность, мореходство и т.п.

Кроме того, предусмотрена возможность введения ограничений и в отношении компаний других государств, сотрудничающих с российской стороной.

Именно это положение, хотя оно и не является экстраординарным для санкционной практики США, вызвало бурные протесты в Европе.

Уже через сутки появилась официальная негативная реакция Берлина и Вены.

Ее провозгласили в совместном заявлении глава МИД ФРГ Зигмар Габриэль и канцлер Австрии Кристиан Керн. Они, в частности, считают, что с таким решением США вмешается в их внутренние дела, диктуя свою волю в энергетической политике ЕС.

Впоследствии "антиамериканская коалиция" расширилась: с критикой решения США, не согласованного с Европой, выступил также МИД Франции.

Санкции как конкурентное оружие

В экспертной среде сразу появились предположения, что реакция Габриэля связана с его членством в СДПГ, экс-канцлер от которой, Герхард Шредер, возглавляет наблюдательный совет "Северного потока".

Но ситуацию вряд ли можно назвать однозначной. Вспомним, что происходило в последние месяцы вокруг транспортировки энергоносителей.

Во-первых, в середине апреля компании-участницы строительства "Северного потока-2" договорились о распределении финансирования проекта и начали вносить средства.

Во-вторых, с конца апреля появляются сообщения о том, что США намерены начать поставки сжиженного газа в Европу.

В-третьих, несмотря на давление отдельных стран-членов ЕС против Nord Stream II, Еврокомиссия в начале июня направила в Совет ЕС запрос о проверке соответствия проекта законодательству Евросоюза.

Таким образом, в игре появился новый фактор – конкуренция США и России в поставках углеводородов в ЕС.

Очевидно, Европа стоит на пороге масштабного противостояния между Российской Федерацией и "новым энергетическим гигантом" в виде Соединенных Штатов за передел энергетических рынков.

В пользу Штатов здесь будет играть также курс Дональда Трампа на расширение нефте- и газодобычи в стране, что приведет к расширению экспортных возможностей официального Вашингтона.

С другой стороны, уже действующие санкции США и ЕС против России де-факто заблокировали большинство инвестиций в РФ в разведку и добычу нефти и газа как на новых континентальных месторождениях, так и на арктическом шельфе.

Это приведет к тому, что уже после 2020 года объемы добычи газа в России начнут сокращаться.

Неоднозначный Nord Stream II

Через несколько часов после обнародования немецко-австрийского заявления появилось подтверждение того, что заявление Зигмара Габриэля отражает далеко не только партийную позицию.

На решение Сената США и на возможные проблемы Nord Stream II с законодательством ЕС в пятницу отреагировала также Ангела Меркель.

Канцлер Германии назвала "лишним" запрос Еврокомиссии о мандате на исследование законности "Северного потока", мол, "мы понимаем, что проект есть, но он коммерческий, поэтому мы не можем в него вмешиваться". Также официальный Берлин апеллирует к тому, что действие "третьего энергопакета" начинается только в "точке входа" "Северного потока-2" на немецкую территорию. Следовательно, его применение к подводной части недопустимо.

Меркель раскритиковала также принятый Сенатом законопроект за то, что он противоречит принципу совместного введения санкций против РФ в Европе и Америке. Однако объектом критики стал только один пункт – о возможном распространении санкций Штатов на европейские проекты, пусть даже совместные с россиянами. "Этого не должно быть. Мы отвергаем санкции с экстратерриториальным эффектом, которые оказывают влияние на третьи страны", – процитировал канцлера ее представитель.

Протесты Парижа также вызвал именно этот пункт. "В течение нескольких лет мы акцентировали внимание Соединенных Штатов на сложностях, которые вызывает экстратерриториальное законодательство", – отметил представитель французского МИДа.

Позже Меркель отметила, что европейские компании не должны нести финансовые потери от ограничений, которые налагают Соединенные Штаты. Вместе с тем следует отметить, что BASF/Wintershall – немецкая компания, задействованная в построении "Северного потока-2", – на 49% является собственностью ОАО "Газпром". Поэтому с данным аргументом канцлера можно не соглашаться.

Подобного рода заявления (а также общее отношение немецкой стороны к "Северному потоку-2") с украинской точки зрения выглядят спорными. С одной стороны, ФРГ – государство-участник Нормандского формата, поддерживающее украинских переселенцев и гражданское общество, а также продвижение реформ в Украине. С другой стороны, Германия прямо или косвенно поддерживает возможное нанесение Украине убытков в несколько миллиардов долларов США, которые сейчас поступают в бюджет за счет транзита топлива в страны ЕС.

В качестве компромисса по Nord Stream II иногда называют опцию фиксации объема топлива, которое должно поставляться через украинскую ГТС после реализации проекта. В то же время опыт Украины во взаимодействии с ОАО "Газпром" позволяет прогнозировать, что даже в случае достижения подобного рода соглашения его воплощение будет под большим вопросом.

Одновременно немецкая сторона пытается убедить Украину и другие государства ЕС, скептически настроенные по отношению к "Северному потоку-2", в том, что реализация проекта не будет способствовать повышению зависимости европейского газового рынка от российских поставок. Наоборот, газопровод подается как попытка их диверсификации.

Немецкая сторона в то же время не видит в "Северном потоке-2" угроз для себя из-за существенной диверсификации собственного внутреннего рынка. Сейчас доля ОАО "Газпром" в поставках топлива в ЕС составляет 34%. Реализация проекта, в свою очередь, приведет к повышению присутствия российской стороны на энергетическом рынке ЕС и расширит попытки влияния на ценообразование во всем регионе Северо-Восточной Европы.

Только на немецком рынке поставки из России будут занимать 60% общего объема импорта газа вместо сегодняшних 40%. К тому же ОАО "Газпром" сможет за счет собственного топлива "континентальной добычи" демпинговать как относительно шельфового газа из Норвегии, Нидерландов и Великобритании, так и в отношении перспективных поставок сжиженного газа из США.

При этом в Германии будет сконцентрировано более 80% российских газовых поставок в Европу в целом.

Излишне акцентировать внимание на том, что строительство Nord Stream II будет означать не только существенный удар по политике ЕС в плане диверсификации энергетических поставок, но и значительные потери транзитных государств, таких как Украина, Словакия, Чехия и Польша.

Одновременно такой курс Германии придает дополнительный политический капитал евроскептическим силам внутри ЕС, прежде всего, это касается польского правительства партии "Право и справедливость", а также критиков европейской санкционной политики из Словакии и Венгрии.

Автор: Виктор Савинок,

аспирант Института международных отношений КНУ им. Тараса Шевченко