Степень рисков через: восприимчивость населения к дезинформации (A) и качество системных ответов (B)

Под прицелом – не только этнические русские, но и другие русскоязычные: украинцы, белорусы, молдаване и др. В Литве польское меньшинство также попадает в уязвимую группу. В Грузии это этнические армяне и азербайджанцы, недостаточно интегрированные в грузинское общество. В Азербайджане – лезгины и талыш, тогда как в Молдове – этнические украинцы и гагаузы.

В отсутствие системных мер по продвижению языков меньшинств в странах Центральной и Восточной Европы национальные меньшинства приняли русский язык как прокси-язык, а значит, берут информацию преимущественно из российских СМИ.

Одинаково легко воспринимают пропаганду граждане пожилого возраста, ностальгирующие по советскому (или социалистическому) прошлому, и молодежь, которая не привыкла критически воспринимать информацию. Охотно потребляют кремлевские нарративы сторонники крайне правой идеологии: правого экстремизма, расистской риторики, фашизма, ультранационализма, "консерватизма" и др.

Кремлевская дезинформация и пропаганда очень успешно идентифицирует и консолидирует такие группы вокруг вопросов идентичности, религиозного фундаментализма, экономического неравенства, социального обеспечения, иммиграции и других.

В Беларуси и Словакии к этим традиционным группам добавляются еще военнослужащие, а в странах Южного Кавказа – те, кто поддерживает тесные деловые и экономические связи с Россией. В Украине восприимчивость к воздействию определяется еще и географическим фактором – чем дальше на юг и восток страны, тем более уязвимо население.

А иногда, как, например, в случае Венгрии, месседжи Москвы играют на руку и радостно распространяются даже властью.

Наихудшая ситуация с восприимчивостью к кремлевским месседжам – в Молдове. Здесь группы риска – самые многочисленные.

В Венгрии, Польше и Румынии, где практически отсутствуют русскоязычные жители и российские СМИ, картина наиболее благоприятная.

Инструменты пропаганды

Приходится признать: качеству и разнообразию кремлевских методов дезинформации позавидовал бы и Геббельс. Однако переоценивать их тоже не стоит. Эксперты сомневаются, что у России реально есть медиа-стратегия для каждой отдельной страны региона.

Использование и популярность русскоязычных медиа-платформ в значительной степени определяет степень уязвимости населения к кремлевским месседжам. Эти показатели значительно отличаются в зависимости от страны.

В Венгрии или Румынии русскоязычные СМИ практически отсутствуют, а вот в Беларуси российские телеканалы являются основным источником информации для около 40% населения. В Молдове пять из десяти крупнейших телеканалов преимущественно ретранслируют российские.

Здесь Украина, которая заблокировала трансляцию российских телеканалов и доступ к российским соцсетям, безусловно в выигрыше. Однако, как отмечают эксперты, РФ была вынуждена изменить тактику. Вместо откровенной пропаганды пропагандисты продвигают свои идеи, используя объективную журналистику.

Издания, на первый взгляд соответствующие профессиональным стандартам, подают 80% нейтральной информации и 20% российской пропаганды.

Даже в тех странах региона, где российские СМИ практически не присутствуют или где их популярность незначительна, прокремлевские нарративы порой доходят до местных аудиторий через национальные СМИ. Каналы ретранслируют российские новости или непроверенные факты бессознательно, вследствие несовершенной редакционной политики, или целенаправленно, часто по политическим соображениям.

Например, нарратив о Соросе быстро распространяется в средствах массовой информации в странах Вышеградской четверки и Румынии. Как правило, самые популярные радиостанции и газеты реже распространяют дезинформацию Кремля, чем телевизионные каналы и интернет-медиа.

Эстония в лидерах

Практически во всех странах Центральной и Восточной Европы отсутствуют качественные системные ответы на информационные атаки. Национальные институты и нормативные акты по вопросам информационной безопасности не развиты.

Нередко правовое поле и процедуры устарели и не позволяют регуляторным органам надлежащим образом проверять распространителей дезинформации на соблюдение законодательных норм. Другой общей чертой в странах региона является отсутствие национальных долгосрочных стратегий борьбы с иностранными дезинформационными кампаниями и согласованных нарративов для уязвимых групп населения.

По этому показателю в Индексе устойчивости к дезинформации среди 14 стран заметно выделяется только Эстония, где качественно работают государственные учреждения, хорошо развито законодательство и в целом высокое качество системных ответов на информационные угрозы в тесном взаимодействии между правительством и гражданским обществом.

Самая тревожная ситуация с готовностью государства защищать информационное пространство – опять же в Молдове, где действует устаревшее законодательство, а политические мотивы не позволяют создать действительно независимые институты для регулирования медиарынка.

Россия тем временем использует лазейки в нормативных актах ЕС, чтобы добраться до аудитории в европейских странах.

Например, директива Европейского Союза по аудиовизуальным медиа позволяет зарегистрировать СМИ в любой стране-члене ЕС, если один из членов правления медиа-компании проживает в этой стране, и транслировать свой контент на другие европейские государства. Балтийские страны отмечают, что этот подход не позволяет должным образом регулировать медиа-компании, поскольку они подпадают под действие законодательства других стран, например Великобритании или Швеции.

Несмотря на это, у Литвы и Латвии уже есть опыт временного блокирования трансляции телевизионных каналов с российским контентом, которые нарушают внутреннее законодательство.

Украина с 2014 года уже провела ряд реформ, включая прозрачность прав на средства массовой информации и доступ к государственной информации. Однако то, что законодательство принято, не означает, что оно выполняется. Принят целый ряд важных документов, среди которых и Доктрина информационной безопасности, но первая и самая серьезная проблема заключается в том, что перед ее утверждением не проводился аудит функций государственных органов в сфере информационной безопасности. И теперь в одних случаях обязанности дублируются, а в других – остаются пробелы.

Эксперты положительно оценивают роль гражданского общества в противодействии иностранным дезинформационное кампаниям и манипулированию. И здесь бесспорно Украина – законодательница мод с большим числом качественных проектов факт-чекинга, которые уже стали мировыми брендами.

Однако, в отличие от той же Эстонии, медиа-грамотность до сих пор не стала частью учебных планов национальных систем образования.

Тройная стратегия для Украины

Украинская устойчивость к российской дезинформации очень многослойна.

Во-первых, как на государственном, так и на общественном уровнях мы уже осознали, что кремлевская дезинформация и пропаганда являются неотъемлемой частью гибридной войны, а также военной агрессии, торговых и энергетических войн, аннексий и оккупации и политической дестабилизации. К этому пониманию пока пришли не все страны Центральной и Восточной Европы, хотя каждое государство региона – также особая мишень для Кремля.

Во-вторых, поскольку Украина легла в основу глобальной стратегии дезинформации в России, страну отличают широта и масштаб областей, в которых она должна противостоять агрессии. Правда,

в Украине есть три основных направления, в которых необходимо применять различные стратегии и инструменты для защиты национальных интересов.

Как государственные органы, так и экспертные сообщества должны работать над информационной безопасностью не только на суверенной территории Украины, но и на оккупированных территориях, а также за пределами страны. Все три направления имеют решающее значение, но очень отличаются с точки зрения нарратива, каналов и стратегической тактики, которую агрессор применяет против Украины.

В количественном и качественном плане уровень угроз от дезинформации намного выше для Украины, чем для соседей. Поэтому перед Украиной стоит гораздо больше задач. Те же методы, благодаря которым другие государства достигли успеха в борьбе с дезинформацией, сами по себе для Украины недостаточны.

Исследование проведено при поддержке: The Black Sea Trust, A Project of the German Marshall Fund of the United States, Международного Вышеградского фонда, Правительства Королевства Нидерландов