Европейский миграционный кризис с 2015 года стал топ-темой на континенте и остается ею до сих пор. Более миллиона беженцев – преимущественно сирийцев – которые за несколько месяцев нелегально попали в Европу, надолго изменили политическую повестку дня. Стратегия в отношении беженцев стала тем вопросом, который способен сместить правительство или определить результаты выборов во многих странах.

Между тем до сих пор в ЕС не пришли к общему мнению, что стало ключевой причиной того, что сотни тысяч сирийцев, которые еще с 2011 года находились в Турции, одновременно пошли на штурм европейских границ.

В этом тексте "Европейская правда" публикует позицию игрока, который играл в этом процессе ключевую роль, но не слишком активно комментирует события 2015 года в украинском публичном пространстве – а именно Турции.

Мехмет Гюлюльоглу в Киеве

фото агентства "Крымские новости"

В октябре Украину посетил Мехмет Гюлюльоглу, глава турецкого агентства AFAD. Эта структура является аналогом нашего МЧС, и ее руководитель приезжал знакомиться с украинскими коллегами (пока – без конкретных договоренностей). Но помимо своих прямых функций AFAD отвечает за размещение и обеспечение 4 миллионов беженцев. И именно об этом его расспросила ЕвроПравда во время встречи в Киеве.

Отдельные заявления чиновника – довольно спорные и категорически противоречат позиции европейских игроков и материалам СМИ, к примеру, расследованию газеты Die Zeit. Но именно такова позиция Турции, которую мы приводим без редакционных комментариев. Далее – прямая речь Мехмета Гюлюльоглу, записанная редактором ЕП Сергеем Сидоренко.

Как вернуть беженцев домой

В Евросоюзе говорят, что миграционный кризис начался в 2015 году. Для нас он начался с сирийской войны, в 2011 году.

В Турции и сейчас находится 4 миллиона беженцев, из которых 3,5 миллиона – сирийцы.

В последние годы приток новых беженцев в Турцию прекратился, их количество остается практически неизменным – и этому есть объяснение.

Спросите беженцев, почему они решили бросить все и бежать куда глаза глядят, и большинство скажет, что сбежали от авиаударов правительственных войск. У авиабомб нет интеллекта, их могут сбросить с самолетов, с вертолетов, их удары нельзя предсказать – они разрушают все. Поэтому главным кошмаром для сирийцев были именно авиаудары. Так вот, Турция, начав военную операцию на севере Сирии, создала там территорию, где эта угроза отсутствует – а значит, остановила приток новых беженцев.

Конечно, мы бы хотели, чтобы беженцы вернулись в Сирию – но для этого нужно создать условия.

Турция никого не выгоняет.

Они сами должны решить поехать домой. Для этого как минимум у сирийцев должно быть куда вернуться. Нужна хотя бы минимальная инфраструктура.

Поэтому сейчас мы строим больницы, восстанавливаем школы в северной части Сирии, которую Турция освободила от террористических групп. Там нужно обеспечить доступ к питьевой воде, электроснабжению и т.п.

Говорите, что результата нет? Не соглашусь. Более 250 тысяч беженцев все же вернулись, покинув Турцию. Но "безопасные зоны" на севере не могут принять всех. Кто-то бежал к нам из Алеппо, кто-то – с окраин Дамаска. Об их возвращении можно будет говорить только после того, как в Сирии восстановится стабильность.

Миграционный кризис в ЕС? Турция в нем не виновата

Европейцы обвиняют Турцию в том, что мы не остановили миграционный кризис – но это не ответственность одной страны!

Наоборот, надо спрашивать Евросоюз: почему они бездействовали вплоть до 2015-го? Почему не занимались проблемой, хотя мы просили их об этом с первых месяцев? Причем я не говорю о помощи Турции, мы в конце концов достойно справились с вызовом. А вот другие страны еще больше нуждались в помощи. Невозможно сравнить условия, в которых живут беженцы в Турции, с теми, что есть в Ливане, где в лагерях и близко нет соответствующего уровня медицины, образования, часто у людей нет даже крыши над головой.

Защита нашей границы с Грецией?

Слушайте, как можно всерьез говорить о закрытии границы, если у нас есть места, где вы вплавь можете пересечь границу и оказаться в Греции.

А к западному побережью Турции мигранты приезжали вполне легально. Турция не ограничивает свободу передвижения сирийских беженцев. Лагеря беженцев – это не концентрационные лагеря, они не обязаны там оставаться. Те, кто получил убежище в Турции, могут свободно передвигаться по стране, и единственное требование к ним – зарегистрироваться на новом месте.

Ангела Меркель сама вывела на пик миграционный кризис

Европейцы просто не понимали, что происходит.

Я хорошо помню одну из речей Меркель в 2015 году: она тогда сказала, что Германия готова принять 400 тысяч беженцев, но не уточнила, как это должно произойти. Ее слова были очень хорошо услышаны. Это звучало, мол, "кто приедет первым и окажется среди этих 400 тысяч – тот и получит убежище в Германии". И именно после этого поток беженцев моментально вырос.

Конечно, я не говорю, что именно Меркель несет вину за миграционный кризис в ЕС, но и Турция также не несет за это вины.

Да, я понимаю, что в то время все страны ЕС определяли свою способность принять беженцев. Кто-то вообще говорил, что может принять только 300 человек, а Германия – самая богатая страна – назвала самую высокую цифру. Но то, как это прозвучало – было определяющим.

Это заявление и стало спусковым крючком.

Как можно было так сказать? Неужели вы думаете, что сирийцы живут в информационном вакууме? У них есть интернет даже в лагерях.

У многих из них есть родственники в ЕС. Сирийская диаспора, сирийская миграция в Европу вообще не является чем-то принципиально новым. За время правления семьи Асада, которое началось еще в 70-х годах, сирийцам было от чего бежать. А первая большая чистка была в начале 1980-х, когда по приказу тогдашнего руководителя страны Хафеза Асада, отца Башара Асада, была почти уничтожена Хама. Мы еще не знаем, сколько людей тогда погибло, некоторые источники говорят даже о 40 тысячах жертв. Тогда правительственные войска окружили город танками, отрезали его от мира и разбомбили. Сирийская армия разбомбила свой собственный, сирийский город!

Те, кто смог спастись от резни тогда – покинули Сирию и живут по всему миру, в Европе, в Америке. Конечно же, они поддерживали связь со своими сирийскими родственниками и друзьями. И когда в ЕС прозвучали заявления о готовности приютить ограниченное количество беженцев – люди бросились туда, пытаясь успеть первыми.

Греция? К ней есть вопросы

Действительно, есть принцип реадмиссии, согласно которому беженец, который нелегально пересек границу, может быть возвращен в ту страну, из которой прибыл. К примеру, можно было вернуть сирийских беженцев из Греции в Турцию.

Почему это не сработало? Это вопрос к Греции. Во время пика миграционного кризиса они не имели успеха в проведении этих процедур, они не смогли с этим справиться. Почему так произошло? Возможно, потому что им самим было выгодно такое количество мигрантов, ведь они получали на них финансовую помощь от ЕС.

И это не только мы говорим, что управление потоком беженцев пошатнулось именно в Греции. Именно поэтому ООН и ЕС пришлось отправлять туда своих специалистов.

А поток беженцев в ЕС уменьшился после того, как Греция усилила защиту границы.

Не останутся ли сирийцы в Турции навсегда?

Беженцы, которые живут в Турции, не становятся турками. У них нет турецкого паспорта, они не могут голосовать. Даже если ребенок родился в Турции, он не получает гражданства. Это важно, ведь за последние семь лет более 300 тысяч детей сирийских беженцев родились в Турции! Эти люди получили временное убежище, но не более. Конечно, есть определенная интеграция между обществами, смешанные браки. Но я пока не вижу серьезной угрозы демографических изменений.

Тем не менее, никто не может с уверенностью сказать, какая часть из них решит наконец вернуться домой.

Сирийцам свойственно большое чувство патриотизма, они действительно любят свою страну и хотят ее восстановить, когда там установится мир. В исследованиях, в опросах большинство из них говорят, что хотели бы вернуться.

Но если вы спросите, уверен ли я, что так и произойдет, то мой ответ будет – нет.

Жизнь идет не "согласно опросам", она намного сложнее.

Даже те, кто хотел бы вернуться, иногда добавляют: мы бы хотели, но нам некуда.

И речь идет не только о тех, чьи дома разбомблены. Сирийский режим проводит умышленные демографические изменения. К примеру, тысяча семей из определенного района Дамаска сбежала в Турцию – а правительство перемещает в их жилье тысячу семей из другой части страны. Поэтому даже если бы эти люди имели возможность вернуться из Турции домой – им просто было бы негде жить.

Какой процент таких людей среди беженцев – неясно. Я считаю, что они не составляют большинство. Но действительно есть те, кто не может вернуться домой.

Как стимулировать людей возвращаться? Мы не видим другого пути, кроме восстановления Сирии, создания условий для возвращения. Но по оценкам, даже если бы сейчас прекратился конфликт – понадобилось бы 250 млрд долларов для восстановления страны. Кто обеспечит это финансирование? Кто возьмется за восстановление? Как много времени может занять этот процесс? Все эти вопросы остаются, и они стоят перед всем миром – а не только перед Турцией.