Бесконечные протесты, манифестации и забастовки, заблокированное железнодорожное и пригородное сообщение, "желтые жилеты" и креативные транспаранты – именно такой выглядит Франция последних лет в новостях. А в последнее время к взрывному "протестному коктейлю" добавилась внешнеполитическая инновация – активные попытки правящей элиты наладить отношения с Россией.

Это уже совсем не та улыбающаяся и оптимистичная Франция, которая, казалось, нашла рецепт преодоления и право-, и леворадикального популизма, избрав в 2017 году президентом центриста Эммануэля Макрона, который обещал проведение глубоких решительных реформ – и не тот Макрон, который едва ли не больше всех кандидатов пострадал от путинского вмешательства в выборы и громко критиковал путинскую пропаганду.

Что же произошло? Насколько глубоки эти изменения?

Несет ли пример Франции уроки для Украины, где избиратели в прошлом году тоже хотели "радикальных изменений"?

"Европейская правда" начинает серию публикаций о европейских странах, где произошло обновление власти с обещаниями глубокого преобразования государства.

Пример современной Франции станет первым, на котором мы остановимся.

Как известно, именно на образ Макрона и его политической силы год назад ориентировались будущий президент Украины Владимир Зеленский и его партия "Слуга народа".

Именно обещания полного перезапуска французской внутренней политики обеспечили Макрону триумфальную победу в 2017 году, а также превратили его в символ коренной перегрузки устаревшей политической системы – и это также похоже на историю Зеленского.

Нынешняя ситуация во Франции – действительно непростая, и она дает немало поводов проанализировать, почему французское общество, так стремившееся к перезагрузке, вдруг оказалось к ней не готово.

Запрос на изменения

В последние десятилетия Франция разрывалась между отстаиванием сложившейся в послевоенный период системы государственного управления и социальной защиты, которая обеспечивает стабильность и высокое качество жизни, и очевидными экономическими проблемами вроде роста безработицы и бюджетного дефицита, которые требуют реформ, угрожая разрушить экономику страны.

С одной стороны, экономика Франции была и остается достаточно сильной, чтобы в ЕС даже закрывали глаза на определенные нарушения ею фискальных правил союза (потому что "Франция есть Франция", как говорил Жан-Клод Юнкер).

С другой, эта устойчивость – не безгранична, да и Франция все же недостаточно сильна, чтобы иметь сопоставимое с Германией влияние. К тому же в дверь стучатся новые вызовы, усиливающиеся во французской негибкой и закостеневшей системе – эволюция структуры рынка труда, диджитализация и роботизация, а также потребность экологической перестройки экономики в ответ на риски глобального потепления.

В конце концов, экономические проблемы целых слоев населения и их же опасения относительно миграции и потери культурной идентичности подпитывают правые и праворадикальные движения, которые максимально близко подобрались к власти в стране.

Но до сих пор попытки в корне реформировать государство разбивались о мощное сопротивление общества.

Франция славится сильными профсоюзами и активным гражданским обществом, которое всегда бурно реагировало на изменения и защищало свои права "здесь и сейчас", не доверяя обещаниям лидеров о светлом будущем.

Поэтому предыдущие президенты были вынуждены сворачивать свои реформаторские инициативы под общественным давлением – но умение "слушать" все равно не "оплачивалось" электорально. Потому что общество хоть и было недовольно конкретными реформами – но все равно осознавало неизбежность изменений.

Так обещания "изменить все" стали главным лейтмотивом последнего круга президентских и парламентских выборов в 2017 году.

И именно Эммануэль Макрон предложил инновационное переформатирование внутренней политики, обыграв конкурентов новаторством и в области идей, и в области методов.

Период быстрых реформ

Макрон поставил на над- и внепартийную поддержку, сформировав с нуля собственную партию "прогрессистов" преимущественно из новых лиц. Но сходство с подходом Зеленского здесь есть только на первый взгляд, а в деталях есть ряд отличий.

Во Франции президент хоть и создал свою партию и победил на выборах в чрезвычайно сжатые сроки, но в нее вошли не "случайные люди", а тщательно отобранные признанные лидеры в своих отраслях или местностях. В избирательном списке партии "Вперед, республика" 52% были представителями гражданского общества.

Обновление власти оказалось мощным – но не абсолютным. Из избранных 308 депутатов аж 169 до того вообще не занимали выборных должностей, но чуть меньше половины все же имели такой опыт; да и сам Макрон ранее уже работал в правительстве. В 2014-16 годах он был министром экономики и разбирался в том, как работает государственная машина.

На выборах Макрон провозгласил великие цели – не просто подремонтировать родину, а возродить истинное величие Франции, а затем и Европейского Союза.

Путь к такому возрождению пролегал через сотню с лишним реформ, которые, несмотря на некоторые модификации, до сих пор остаются ориентиром для правительства.

Реформирование, как говорит сам Макрон, стало его одержимостью.

Первой крупной реформой, осуществленной уже осенью 2017 года, стала реформа рынка труда, внедренная по ускоренной законодательной процедуре президентских декретов.

Она изменила условия срочных контрактов, принципы разрешения споров между работодателем и работником, ограничила размеры денежных компенсаций при увольнении работника; впрочем, оставила неприкосновенной 35-часовую рабочую неделю.

Тогда, летом-осенью 2017 года, Макрону удалось тактически переиграть профсоюзы. Победа оказалась легкой: протесты начались, но быстро угасли.

Второй этап начался в 2018 году с реформирования государственной железнодорожной компании SNCF, привилегированной, однако убыточной, находящейся под контролем профсоюзов.

Реформа лишала железнодорожников статуса и привилегий госслужащих, права раннего выхода на пенсию и пожизненных контрактов. Трехмесячная забастовка железнодорожников, к которым присоединились студенты (им не понравилась идея правительства внедрить вступительные экзамены в университеты), тоже не достигла успеха, однако дорого стоила президентскому рейтингу.

Тем более, что из-за скандалов в окружении президента пришлось отложить запланированную на лето 2018 года конституционную реформу.

Эпоха "желтых жилетов"

На этом первый кавалерийский наскок затормозился.

Почувствовав утрату поддержки, Макрон изменил стратегию.

В попытке и провести реформы, и переизбраться на второй срок президент придерживался классической тактики: максимально быстрые и радикальные реформы в первой половине каденции и надежды на первые успехи реформирования, подкрепленные социальными инициативами, во второй половине президентского срока.

Но постепенное обескровливание рейтинга заставило его перейти ко второй стадии значительно раньше.

Всего через год с небольшим после прихода к власти, в сентябре 2018 года, были анонсированы первые социальные реформы. Одна из них была направлена ​​на борьбу с бедностью через облегчение доступа к социальным услугам, другая – на первые изменения в системе здравоохранения, призванные сделать ее доступной.

Иными словами, решительные реформы и смягчающие меры начали идти параллельными курсами.

Но это оказалось лишь прелюдией к более серьезным испытаниям для макроновского президентства. Уже в ноябре 2018 года, в ответ на инициативу правительства увеличить налог на дизельное топливо по соображениям защиты окружающей среды, Францию сотрясли массовые, низовые, надпартийные и местами насильственные протесты "желтых жилетов".

Они заставили Макрона не только оставить идею с налогообложением дизеля, но и склонили его к очередному задабриванию электората. "Под елочку" 2019 года французский президент предложил меры по улучшению покупательной способности населения, что прибавило к расходам бюджета 10 млрд евро.

В дополнение к материальным поощрениям Макрон инициировал новую коммуникационную стратегию, начав в январе 2019 года широкие национальные дебаты. Был создан отдельный интернет-портал для приема предложений, а сторонники живого общения могли изложить свои идеи в мэриях французских городов.

Это была его альтернатива инициативам "желтых жилетов" и других популистов, которые предлагали внедрение прямой демократии, в частности, широкое использование референдумов по народной инициативе или увольнение тем же народом неугодных министров.

Макрон продемонстрировал, что готов слушать, но не готов отказываться от полномочий. Возможно, поэтому даже выполнение первоначальных требований "желтых жилетов" не свернуло протесты – их активная фаза длилась почти год.

Результаты дебатов показали, что народ прежде всего озабочен дальнейшим расширением собственной покупательной способности. Поэтому по их результатам в апреле было объявлено о снижении налога на доходы для большого количества домохозяйств, что углубило бюджетные расходы уже до 17 млрд евро.

Такой ​​ценой Макрону удалось пережить восстание "желтых жилетов" и отвоевать долю подупавшего рейтинга.

Однако это отдалило его от другой великой цели начала каденции – реформировать Европейский Союз, ведь углубление бюджетного дефицита вопреки правилам ЕС пошатнуло претензии Франции на лидерство в этом процессе.

Макрон перед выбором

Впрочем, перефразируя Че Гевару, велосипед реформ падает, если перестать крутить педали.

Опаснее "желтых жилетов": куда заведет Францию пенсионная реформа Макрона

Так что под конец 2019 года правительство вышло еще на одну основополагающую реформу – пенсионного обеспечения.

Когда-то кумир Макрона Шарль де Голль шутил, что невозможно управлять страной, где существует более 400 видов сыра. Макрон же взялся справиться с системой из 42 режимов специальных пенсий, которые существовали во Франции.

Универсальная система, предложенная президентом взамен, предусматривает, что каждый гражданин в ходе трудовой деятельности будет получать на личный пенсионный счет определенное количество баллов, по которым и будет начисляться пенсионное обеспечение, а также будет стимулироваться как можно более поздний выход на пенсию.

Забастовки против инновации начались 5 декабря и продлились почти два месяца, когда слабая поддержка протестов от представителей негосударственного сектора занятости и уступки правительства отдельным и не слишком многочисленным категория м работников, от авиадиспетчеров до танцоров Парижской оперы, позволили все же начать реформу.

Какие же выводы можно сделать на середине первого срока?

Рано еще говорить, что реформы коренным образом изменили Францию, хотя первые скромные результаты уже проклевываются: сейчас безработица находится на самом низком уровне с 2008 года (8,1%) и начали расти инвестиции.

Впрочем, Макрон показал способность идти на непопулярные и радикальные решения несмотря на массовые протесты и привнес немало нового в культуру политической жизни Франции.

В то же время пострадал его личный рейтинг: французы в основном убеждены, что им от реформ Макрона жить стало хуже (46,6%), а не лучше (8,7%), как выявило исследование IPSOS в прошлом июле. Более того, несмотря на социальные меры и попытки выслушать народное мнение, к Макрону прочно приклеился ярлык "президента богачей", а его электоральная база сдвинулась вправо, что усложняет задачу переизбраться в 2022 году.

Из важных реформ, анонсированных в начале каденции, почти наверняка откладывается реформа государственной службы, хотя на этот сектор в настоящее время расходуется до 13% французского бюджета. В предвыборной программе речь шла о сокращении 120 тысяч госслужащих лиц за пять лет, о замораживании зарплат, ограничении льгот и т.д. – но все эти идеи спустили на тормозах, чтобы не подпитывать дальнейшие протесты.

Также под вопросом остается политическая реформа, которая предусматривает внесение изменений в Конституцию о сокращении парламента на треть, упрощение процедур принятия и пересмотра законов, избрание части парламента по партийным спискам и перенарезку избирательных округов.

Еще ждут своего воплощения экологические реформы: несмотря на то, что Макрон едва ли не громче всех на международном уровне защищает климатическую политику, у Франции остается немало домашних заданий.

Впрочем, существенное замедление реформ поднимает серьезные вопросы: успеет ли Макрон выполнить все анонсированное за первую каденцию, или все же сосредоточится на перспективах переизбрания?

Вместо дальнейших прогрессивных реформ Макрон все чаще делает акцент на безопасность и жесткий подход к иммиграции – ведь это то, что хорошо воспринимается французами.

В то же время французский президент ищет быстрых и ярких побед во внешней политике. И в его исполнении речь все реже идет о перезагрузке ЕС, что требует изнурительных переговоров с государствами-членами и европейскими институтами, а также существенного прогресса в переформатировании французской экономики уже сегодня, а все чаще – о двустороннем сближении с РФ, путь к которому выглядит проще.

Авторы:

Надежда Коваль, эксперт Совета внешней политики "Украинская призма"

Юрий Панченко, редактор "Европейской правды"

Материал подготовлен "Европейской правдой" в рамках финансируемого Европейским Союзом проекта Keeping Focus on Reforms Ahead of Elections and Beyond. Оценки и мнения журналистов и авторов ЕП могут не совпадать с позицией Евросоюза