Разрешить переселенцам со временно оккупированных территорий голосовать по месту фактического проживания? Или наоборот – создать для них отдельные избирательные округа? При каких условиях можно позволять голосовать тем, кто остался жить на неподконтрольных территориях?

Как и Украина, Грузия была вынуждена искать оптимальную модель политической интеграции как для вынужденных переселенцев, так и для сограждан, оставшихся жить на оккупированных территориях.

Каким путем пошла дружественная нам страна? И может ли грузинский опыт быть полезным для Украины?

За кого голосуют переселенцы?

Сколько в Грузии вынужденных переселенцев? Официальная статистика свидетельствует, что в таком статусе зарегистрировано более 270 тысяч перемещенных лиц – грузин, которые были вынуждены покинуть свои дома в сепаратистских Абхазии и Южной Осетии (официальное название последней в Грузии – Цхинвальский регион).

Это около 7% от всего населения страны. Однако грузинские эксперты и политики часто увеличивают эту цифру до 10%, мотивируя это тем, что далеко не все переселенцы получили официальный статус.

Так или иначе, это – большой кусок электората, который может оказать решающее влияние на парламентских или президентских выборов.

Как в Грузии голосуют вынужденные переселенцы?

Депутат от партии Саакашвили Коба Накопия – один из немногих грузинских депутатов с оккупированных территорий, а именно из Абхазии. Он уверяет, что подавляющее большинство переселенцев поддерживают именно оппозицию, в первую очередь – из-за ее более непримиримой позиции по реинтеграции страны. "Для людей, которые потеряли родной дом, его возвращение – едва ли не главная задача. Конечно, они голосуют за тех политиков, которые борются за их право вернуться домой", – заявляет он.

Хотя с такой категоричностью соглашаются не все.

Так, совсем другая оценка – у эксперта-конфликтолога и бывшего министра по вопросам примирения и гражданского равноправия Пааты Закареишвили. По его мнению, переселенцы, как и другие социально уязвимые группы, предпочитают голосовать за действующую власть – чтобы не создавать себе лишних проблем.

Следовательно, со сменой власти меняются и их электоральные симпатии.

"Когда в 2012 году я баллотировался от тогда оппозиционной "Грузинской мечты", в Цхалтубо (курортном городе с высокой долей беженцев из Абхазии) на большинстве участков мой разрыв с провластным кандидатом был минимальным – где-то я опережал его на 100-200 голосов, где-то – он меня. Однако на участках, где голосовали переселенцы, разрыв был колоссальным не в мою пользу – что и определило окончательный результат", – рассказывает он.

Однако теперь политические настроения большинства перемещенных лиц изменились. Они чаще поддерживают "Грузинскую мечту", кандидаты от которой сейчас побеждают на мажоритарных округах. Однако это будет сохраняться только до тех пор, пока "Мечта" остается властью, говорит эксперт.

А еще считается, что округа с переселенцами – это место избирательных манипуляций.

Внутренние переселенцы чаще едут работать за границу или эмигрируют, становясь беженцами.

У переселенцев нет исторической связи с новым местом жительства. А поскольку не всем удается успешно адаптироваться на новом месте, то многие из них решаются ехать дальше.

И этим, как утверждает оппозиция, пытается воспользоваться власть в своих интересах.

"Уровень фальсификаций на участках, где прописано много переселенцев, традиционно высок, а сейчас – особенно. Достаточно знать, что человек уехал за границу. В условиях карантина шансы, что он вернется домой на выборы, минимальные, поэтому власти могут смело фальсифицировать его голос, не боясь разоблачения", – рассказывают в оппозиции.

Ненужные избиратели?

Борются ли грузинские партии за такой многочисленный электорат переселенцев? Как ни странно – нет.

Для подавляющего большинства партий проблема перемещенных лиц отражается только в одной строке партийной программы, где они обещают бороться за их право вернуться домой, а пока этого не произошло – способствовать их интеграции.

При этом, в отличие от Украины, нет партий, которые бы гордились тем, что они представляют переселенцев, включили их представителей в свой список и тому подобное.

Напротив, политики среди выходцев с оккупированных территорий – скорее исключение, чем правило.

Коба Накопия сравнивает это с попытками партий понравиться этническим меньшинствам и признает, что последнее сделать проще. "Большинство партий хотят привлечь голоса армянской и азербайджанской общин. Для этого берут в список кандидатов соответствующей национальности. Но проблема в том, что об их "фишке" говорит уже фамилия – и армяне, и азербайджанцы сразу видят своего. С беженцами так не получается – у них обычные грузинские фамилии", – объясняет он.

Переселенцы могли бы добиться гораздо большего, если бы создали собственную партию. У такой политсилы были бы шансы преодолеть даже 5-процентный барьер, который действовал в Грузии до недавнего времени, а тем более она гарантированно прошла бы в парламент по новым правилам, которые уменьшили проходной барьер до 1%.

"А после этого она стала бы крайне необходимым союзником как для власти, так и для оппозиции, которые водили бы вокруг нее ритуальные танцы", – уверен Паата Закареишвили. Впрочем, среди переселенцев так и не нашлось лидеров, которые занялись бы этим.

Сейчас единственные органы, которые теоретически могли бы представлять часть перемещенных лиц, – это парламент и правительство Абхазии в изгнании.

Этот парламент был избран еще до отделения региона в 1990-х годах, но до сих пор продолжает работать в Тбилиси.

"Это была правильная идея – аргумент в пользу того, что нынешние органы власти в Абхазии нелегитимны. Однако состав этого парламента не меняется более 20 лет. Уже выросли беженцы, родившиеся после его созыва. Возможно, имеет смысл обновить его состав. Да, он уже не будет претендовать на то, чтобы представлять всех жителей Абхазии, но он будет органом, представляющим интересы беженцев как внутри страны, так и на международной арене", – рассуждает Коба Накопия.

Впрочем, до таких вопросов у официального Тбилиси, как всегда, просто не доходят руки.

Избиратели с другой стороны "границы"

31 октября и 21 ноября в Грузии прошли два тура парламентских выборов. У этих выборов было существенное отличие от предыдущих – из-за пандемии коронавируса на избирательные участки не допустили тех граждан, которые остались жить в сепаратистских Абхазии и Южной Осетии.

Поражение Саакашвили: почему выборы в Грузии не стали реваншем экс-президента

Впрочем, стоит признать: до сих пор возможность голосовать на выборах в Грузии была только у жителей самопровозглашенной Абхазии. В отличие от другого сепаратистского региона – Южной Осетии, абхазская самопровозглашенная власть закрывала свои границы только на собственные "выборы" – чтобы исключить влияние Грузии на их ход.

Правда, на практике речь идет не обо всех жителей "республик", а только о тех, кто сохранил грузинские паспорта, в основном - этнических грузин.

В частности, в Гальском районе Абхазии живут около 29 тысяч грузин, значительное количество которых сохранили свои грузинские паспорта (в отличие от этнических абхазов). Формально у них есть возможность голосовать в Зугдиди – крупнейшем грузинском городе, расположенном у линии разграничения с абхазским регионом.

На практике – голосуют лишь единицы.

Мост через Ингури – место перехода линии разграничения с самопровозглашенной Абхазией

Возможна ли полноценная агитация в регионе, который не контролирует официальный Тбилиси?

Мы уже рассказывали о примере Молдовы, где в сепаратистском Приднестровье не могут действовать даже пророссийские партии. Но в Грузии ситуация иная.

Агитация здесь существенно затруднена (грузины в Абхазии вообще живут на "птичьих правах" и могут быть депортированы в любой момент), однако возможна. И даже происходит на практике.

Особенность грузинского избирательного процесса – активные координаторы, которые "на общественных началах" обходят жителей оккупированной территории и убеждают их ехать на выборы и поддержать определенную партию.

Часто координаторы используют и финансовые стимулы для мотивирования поехать проголосовать.

Таким подкупом, например, может быть организация однодневных шопинг-туров – после избирательного участка "абхазцев" бесплатно везли в Тбилиси, а затем отвозили назад, к линии разграничения.

Впрочем, такая практика не позволяет жителям оккупированных территорий влиять на курс Тбилиси. Так что мощным этот избирательный ресурс не назовешь.

"Стоит приехать на один этот пункт пропуска – это пешеходный мост через реку Ингури. В день выборов через него проходят 200, максимум 300 человек. Это не тот электорат, который способен всерьез повлиять на результаты выборов", – рассказывает Паата Закареишвили.

И это еще одно огромное отличие Грузии и ее оккупированных россиянами территорий от Молдовы и Украины. Как известно, жители Приднестровья в последние годы начали голосовать так активно, что их выбор вскоре может стать решающим для формирования политики государства и был одним из ключевых факторов на нынешних выборах президента Молдовы.

А однажды в будущем подобная ситуация может сложиться и на Донбассе.

Автор: Юрий Панченко,

редактор "Европейской правды", Тбилиси – Киев