Имидж страны против ценности жизни. Росcийский подход

Абсурдная авиакатастрофа, унесшая жизнь главы крупнейшей французской компании "Total" и экипажа самолета, на котором он летел, во многом символична. И речь не только о банальном российском разгильдяйстве, когда на полосу, с которой несколько раз в неделю взлетает первый борт России, вдруг выезжает снегоуборщик под управлением водителя сомнительной трезвости.

Это событие дало повод вновь задуматься о ценности человеческой жизни в двух противоположных системах – западной и российской.

Но прежде – пару слов об отличии европейского бизнеса от европейских политиков или общественных деятелей.

Если политики "привязаны" к мнению своих сограждан, то бизнес всегда демонстрировал готовность закрыть глаза на неприемлемые, казалось бы, вещи.

Надо пожать "сомнительную" руку? Нет проблем! Улыбнуться диктатору страны, чьи недра хранят немало черного золота? Чего не сделаешь ради прибыли акционеров и удобства потребителей. Провернуть сомнительную схему для подкупа нужного чиновника, ответственного за выдачу лицензий на нефтедобычу? Сам де Маржери был фигурантом нескольких подобных скандалов.

Все это – просто издержки бизнеса в недемократических странах (а экспортеры нефти и газа – преимущественно такие).

Кристоф де Маржери, равно как и почти любой другой топ-менеджер транснациональной компании, вполне органично смотрелся на прошедшем несколько дней назад заседании Консультативного совета по иностранным инвестициям в России под председательством премьер-министра РФ Дмитрия Медведева. На этом заседании, по словам российского министра экономического развития Алексея Улюкаева, некоторые западные участники "чуть-чуть извинялись за своих патриотов", и все подтвердили готовность работать в России, несмотря на меняющуюся внешнеполитическую ситуацию.

Как будто не было Крыма, Донбасса. Не было Лаврова, который заговорил о праве Приднестровья самостоятельно решать свою судьбу на фоне евроинтеграционных действий Молдовы.

А есть просто кучка "западных патриотов", перегибающих палку.

С другой стороны, де Маржери, очевидно, был искренним (насколько это слово применимо к бизнесу), а не конъюнктурным "другом России", полагавшим, что энергетическая зависимость Европы от России не составляет проблемы, санкции, примененные к РФ, несправедливы, а у французов и русских немало общего.

Повторял он и расхожий в западных интеллектуальных кругах тезис о долге Европы перед Россией.

И в этой связи тяжело удержаться от соблазна проассоциировать гибель главы "Total" с замиранием процесса наведения цивилизационных мостов между Западом и Россией.

Ведь таких игроков, как Маржери, во Франции существенно поубавилось. Большинство умеренных интеллектуалов и даже бизнесменов на Западе придерживается иной позиции.

* * * * *

Но наиболее символичной, мне кажется, стала почти рефлекторная реакция российской власти на случившееся.

Пресс-секретарь Следственного комитета России Владимир Маркин определил ситуацию как "раздолбайство одного при попустительстве других – не только причина трагедии, но и удар по имиджу страны".

Иными словами, главное в нелепой смерти четырех человек – удар по имиджу страны. А сама по себе смерть ничего не значит и не стоит.

Просто случайность.

Человек как таковой представляет собой пустое место, бессодержательную абстракцию, единицу статистики. Цена его случайной смерти – копейка и пару лет лишения свободы для стрелочника, которого скоро найдут или назначат.

Цена смерти "Курска" (помните "она утонула"?) – горсть монет. Цена смерти Анны Политковской – ноль, ничего.

Владимир Путин тогда высказался в том духе, что ее смерть принесла больше вреда стране, чем жизнь.

Была б она репортером районной газеты, критиковавшим местное начальство, который вдруг исчез, и все было бы нормально. Нет человека – нет проблемы. А так – получился удар по имиджу страны.

Цена жизни человека тоже невысока.

Как написано в одном современном российском учебнике по административному праву, человек – источник добавочной стоимости. Без обиняков и либеральной шелухи.

Если такая стоимость велика, как у Кристофа де Маржери, то жизнь твоя чего-то стоит. Нет – не обессудь. А то заладили: достоинство, права человека, свобода.

И вот такое отношение к ценности человека, я думаю, составляет не просто черту постсоветского общественного сознания, характерного в том числе и для Украины. Оно формирует угол зрения на происходящее в нашей стране. Представление о том, как "не надо", о тупиковом векторе общественного движения.

Не спорю, случившееся в Украине за последний год, – это плата за два десятилетия бездарного управления страной, приведшего к построению в экономике олигархии, где эффективность бизнеса измеряется доступом к государственному телу или дешевым газом, а в политике – к созданию уродливой авторитарной клептократии.

Но это также и плата за безвольное общество, наблюдавшее за таким строительством как бы со стороны и поменявшее народный суверенитет на пакет гречки, бутылку масла и лавочку во дворе.

Это еще и возврат отсроченного долга за "упавшую с неба" независимость…

Безусловно, нам нужна мощная, экономически и политически, страна, независимая, ощущающая собственную субъектность Украина.

И тем не менее сильная (никаких предвыборных ассоциаций) Украина – не самоцель.

Все подобная сила и мощь, мне кажется, не будет стоить слишком многого, если в такой Украине важность жизни человека будет зависеть только от того, как его жизнь или смерть оценена государством.

Или – от того, повлияла ли она на имидж страны.

* * * * *

Часто цитируемая к месту и не к месту фраза Джона Кеннеди про "думай не о том, что страна может сделать для тебя, а о том, что ты можешь сделать для страны" актуальна лишь в мире, где человек ощущает свою значимость вне должности, связей, марки или номера автомобиля и прочих способов идентификации, привычных для постсоветского общества.

Общества с отсутствующими или разрушенными социальными лифтами, коррумпированным государственным аппаратом, основанном на преданности чиновников, а не их способностях, произволе государства вместо верховенства права и тому подобных традициях.

Это сложно.

Проще внедрить демократические институты, чем сдвинуть с места общественную ментальность.

Легче закрепить в конституции разделение властей, чем добиться реальной практики ограничения и самоограничения власти. Возможно ли это в Украине? Я не уверен. (Многие сейчас говорят, что невозможно, и я мало что могу им возразить).

Однако я вполне уверен, что государство, рассматривающее граждан лишь в качестве источника прибавочной стоимости или проблемы для имиджа публичной власти (нужное подчеркнуть) – это не та цель, ради которой украинским обществом уже принесены столь серьезные жертвы.

И уж точно подобное государство не вправе требовать от своих граждан подобных жертв.

Так что наша задача – сделать это государство другим.

Автор:

Дмитрий Вовк, юрист, кандидат юридических наук,
Харьков