Саммит НАТО в Варшаве имеет все шансы стать главным событием года по вопросам безопасности в Евроатлантическом регионе. Недаром генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг назвал его определяющим и переломным событием со времен окончания холодной войны.

Самым ожидаемым из решений саммита Альянса в Варшаве было утверждение плана развертывания с 1 января 2017 года 4 многонациональных батальонов НАТО численностью в 3-4 тысячи в странах Балтии и Польше. Фактически речь идет о многонациональных формированиях, руководство над которым будет осуществлять отдельная страна НАТО: в Эстонии руководство и значительную часть контингента предоставит Великобритания, в Латвии – Канада, в Литве – ФРГ и в Польше это будут непосредственно США.

Тем самым, по словам Столтенберга, удастся создать соответствующий эффект сдерживания и предупредить тем самым гипотетическую агрессию РФ.

При этом, как постоянно подчеркивал генсекретарь Альянса, это лишь часть более широкого набора механизмов, которые должны гарантировать создание соответствующего эффекта сдерживания. Вместе с 4 многонациональным батальонами этот эффект должны создать Силы быстрого реагирования НАТО (40 тысяч человек) и Оперативная группа повышенной готовности (5 тысяч человек).

На бумаге такие решения выглядят более чем впечатляющими, однако на практике можно столкнуться с определенными проблемами.

Прежде всего НАТО во время саммита в Варшаве, принимая решение о развертывании 4 многонациональных батальонов на восточном фланге, фактически изобрело новую форму сдерживания. В своей классической форме сдерживание основывается на способности фактически сразу с началом боевых действий нанести врагу непоправимый уровень потерь, тем самым отвадив его от возможной агрессии.

В случае же с решением НАТО по 4 многонациональным батальонам эффект сдерживания гипотетической атаки РФ возникнет за счет того, что атака на страны Балтии и Польшу будет означать, что эти 4 многонациональных батальона также на практике станут объектом агрессии. Это в свою очередь фактически автоматически активирует статью 5 Вашингтонского договора – и тем самым сделает ответ Альянса на агрессию неизбежным.

Собственно, первыми на возможную агрессию и будут давать ответ Силы быстрого реагирования и Оперативная группа повышенной готовности, которые в соответствии с решениями НАТО должны развернуться за 2 недели и 2-3 дня соответственно.

Однако здесь возникает сразу несколько проблем. Прежде всего, у 5-тысячной Оперативной группы повышенной готовности может фактически не хватить времени для эффективного развертывания и противодействия в ответ на гипотетическую агрессию РФ.

Как известно, в феврале 2016 года сотрудники RAND Corporation смоделировали ситуацию возможной агрессии РФ против стран Балтии. Одним из выводов на основе этого моделирования стало то, что за 60 часов РФ может захватить Ригу и Таллинн в условиях наиболее эффективного сопротивления.

Иными словами, Оперативная группа повышенной готовности может быть просто поставлена перед фактом оккупации Эстонии и Латвии.

Но это еще не все. Как известно, РФ на сегодня создает соответствующие зоны запрета и ограничения доступа от Балтийского до Черного моря. Об этом четко говорил бывший командующий объединенных сил НАТО в Европе генерал Филип Бридлав во время слушаний в профильных комитетах Сената и Палаты представителей США в феврале и марте 2016 года.

Эти зоны создаются путем развертывания систем ПВО/ПРО, противокорабельных крылатых и баллистических ракет, ударных ракетных систем. Целью создания таких зон является невозможность эффективного проектирования силы противником для выполнения поставленных задач.

В данном случае речь идет о том, что РФ развертыванием дивизиона систем ПВО/ПРО С-400 "Триумф" в Калининградской области (72 ракеты перехватчики) или 20 пусковых установок С-300 "Фаворит" (80 ракет перехватчиков) на западе Белоруссии, противокорабельных ракет Х-35 на 5 кораблях Балтийского флота и ОТРК "Искандер-М" с 2019 года, усложнит или даже сделает невозможным эффективное развертывание Альянсом Сил быстрого реагирования в случае агрессии Кремля против стран Балтии.

Другими словами,

эффективность концепции Альянса "обеспечение безопасности через готовность" – готовность в случае необходимости перебросить силы в ЦВЕ для обеспечения безопасности государств-членов – фактически поставлена под сомнение.

Тем самым можно сказать, что идея усиления эффекта сдерживания в странах Балтии и Польше из-за развертывания 4 многонациональных батальонов, а также наличия Оперативной группы повышенной готовности Сил быстрого реагирования, сталкивается сразу с несколькими проблемами в случае необходимости их применять на практике.

Интересно и то, что заключительное коммюнике Варшавского саммита в пункте 44 фактически не упоминает о гипотетической невозможности вовремя прийти на помощь странам Эстонии или Латвии, а также о создании в РФ зон запрета и ограничения доступа.

В этом пункте говорится о том, что Альянс будет сохранять возможности и потенциал проецировать силу в любую местность в случае необходимости. Тем более, не упоминается о развертывании систем для гарантирования эффективного проектирования силы в зоны запрета и ограничения доступа, которые создает РФ.

Правда, следует отметить, что генерал Денис Мерсье (глава Командования ОВС НАТО по вопросам трансформации) заявил, что Альянс должен работать над способностью проникать в зоны запрета и ограничения доступа, которые создает РФ, и эффективно проецировать силу. Единственной военной платформой, о которой упомянул в этом контексте генерал Мерсье, были истребители пятого поколения F-35, которые используют стелс-технологии.

В меньшей степени саммит в Варшаве сосредоточился на состоянии дел в Черноморском бассейне. Он также является зоной прямой ответственности НАТО, особенно на фоне того, что модернизация Черноморского флота РФ и милитаризация Россией черноморского побережья создает для НАТО даже больший вызов, чем ситуация вокруг Калининградской области.

Альянс решил на основе румынской бригады развернуть многонациональную. Однако гораздо интереснее в этом плане было то, что вопрос развертывания дополнительных военно-воздушных или военно-морских сил Альянса в акватории Черного моря перенесен на заседание Совета министров обороны НАТО, которое состоится в октябре 2016 года.

То есть сложилась ситуация, что решения Альянса по северной части Восточного фланга дают ответ на менее значимые проблемы в форме гипотетической сухопутной агрессии РФ, при этом

вопрос поддержания баланса военно-морских сил в Черном море решено оставить на позже.

И это при том, что именно вопросы противодействия растущим возможностям Кремля в Черном море стало объектом внимания и обеспокоенности ряда ведущих западных аналитических центров.

Во время работы саммита страны-члены НАТО подписали также обязательства относительно обороны киберпространства. Это обязательство сопровождало решение признать киберпространство такой же сферой, где возможно ведение военных действий, как суша, море и воздух.

Однако при том, что такие решения и документы были приняты Альянсом по вопросам киберпространства, вопросы его обороны, если ознакомиться с вышеуказанным обязательством, относятся к сфере компетенции национальных правительств. Именно национальные правительства должны гарантировать безопасность собственного киберпространства, что тем самым усилит общую безопасность Альянса.

При этом обязательства по обороне киберпространства не дают ответа на вопрос, что именно будет делать НАТО в случае агрессии в киберсфере против одного из своих членов. Другими словами, получается парадоксальная ситуация, о которой накануне саммита в Варшаве писало издание The New York Times, НАТО не имеет четкой стратегии коллективных действий в киберпространстве. И кардинальным образом саммит эту ситуацию не изменил.

Также Варшавский саммит НАТО войдет в историю тем, что Альянс перенял от США контроль над объектами ПРО в Евроатлантическом регионе.

Речь идет о радаре Х-диапазона в Турции, 4 эсминцах ВМФ США типа "Арле Берк" (приписаны к порту Рота в Испании) с управляемым ракетным вооружением (перехватчики семейства SM-3) и системой БИУС Aegis, а также объект Aegis Ashore в Девеселу (Румыния). При этом заключительное коммюнике саммита четко подтвердило то, что Альянс намерен завершить в 2018 году сооружение объекта Aegis Ashore в Редзиково (Польша).

Тем самым в НАТО решили и дальше идти предыдущим курсом относительно ПРО, который на сегодня лишен каких-либо военно-политического смысла.

Речь идет о том, что Иран как государство-изгой, против которого, как утверждают США и НАТО, и направлены объекты ПРО, не имеет фактически политических мотивов наносить ракетный удар по Европе. В то же время объекты, которые действительно технически не могут представлять какой-либо угрозы стратегическим ядерным силам РФ, создают еще один раздражитель в отношениях между Альянсом и Кремлем.

Однако, возможно, со временем США и НАТО удастся обменять объекты ПРО в Европе на согласие РФ провести переговоры относительно тактического ядерного оружия и сократить этот тип вооружений, где у Кремля преимущество.

Собственно, в вопросе ядерного оружия заключительное коммюнике по итогам Варшавского саммита не фиксирует каких-либо изменений в политике и подходах, о чем свидетельствуют пункты 52-54.

Прежде всего, согласно этому документу, сдерживание в Альянсе основывается на сочетании конвенционального и ядерного потенциала, а также объектов ПРО. При этом стратегические ядерные силы США остаются основой гарантией безопасности союзников – в том числе речь идет о ядерных вооружениях США (бомбы свободного падения В-61), которые складированы в Европе.

Однако сама возможность применения ядерного оружия остается отдаленной перспективой, как прописано в заключительном коммюнике. Тем самым можно сказать, что

в НАТО отказались от предложений, которые звучали до саммита по пересмотру своей политики в ядерной сфере путем, к примеру, размещения тактического ядерного оружия в Польше.

Следует также упомянуть, пожалуй, один из самых больших предметов гордости Йенса Столтенберга.

Речь идет о факте того, что страны Альянса прекратили сокращать расходы на оборону, более того, в 2016 году ожидается рост на 3%, или на $8 млрд. Другими словами, как постоянно подчеркивал генеральный секретарь и о чем вспоминает коммюнике, НАТО удалось преодолеть негативную динамику в вопросах расходов государств-членов на оборону.

Однако лишь 5 стран НАТО выполняют взятые обязательства по расходам 2% ВВП на оборону.

С другой стороны, европейские страны Альянса, как показывают расчеты, не тратят более 100 млрд долларов, необходимых на оборону, чтобы выйти на показатель 2% расходов ВВП на оборону. Тем самым на фоне такой ситуации радость генерального секретаря выглядит более чем сдержанной – с такими темпами увеличения военных расходов страны Альянса еще не скоро выйдут до необходимых минимальных показателей.

В конце концов, документы и заявления Варшавского саммита НАТО фиксируют, к сожалению, фактический окончательный отказ Альянса играть более весомую роль в поддержании мира и безопасности, чем это было в конце 1990-х и начале 2000-х.

Тогда речь шла о том, что Альянс будет расширять зону мира и стабильности на востоке через инкорпорацию новых государств-членов и прямое участие в стабилизации ситуации на "глобальном юге".

Теперь же НАТО скромнее определяет свои задачи.

Прежде всего, главное внимание уделяется усилению безопасности стран-членов в условиях радикального изменения сферы безопасности. В то же время поддерживать и расширять зону мира и стабильности НАТО будет путем помощи странам-партнерам на востоке и юге в усилении их потенциала для противодействия вызовам и угрозам в сфере безопасности.

Именно по такой логике, среди всего прочего, будут развиваться и отношения Украина-НАТО в ближайшем будущем.

Автор: Николай Белесков,

политолог-международник

Публикации в рубрике "Экспертное мнение" не являются редакционными статьями и отражают исключительно точку зрения автора