Комиссар Совета Европы по правам человека Нильс Муйжниекс за два года в этой должности заработал репутацию политика, не следующего "общеевропейскому мейнстриму".

Латыш, выросший в эмиграции в США, прекрасно знает, что такое оккупация его родины Россией.

Тем не менее, он первым из европейских чиновников добился права посетить Крым транзитом через Москву – по маршруту, который Киев называет нелегальным.

Активное участие Муйжниекса в решении украинского кризиса началось еще зимой.

В те дни, когда Евросоюз искал возможность договориться с режимом Януковича и убеждал оппозицию поддержать амнистию для "беркутовцев", комиссар Совета Европы заявил в Киеве, что преступления против человечности со стороны милиции нельзя прощать, поскольку это создаст ощущение безнаказанности.

В то же время он первым из европейцев публично признал очевидную, но непопулярную мысль о том, что после событий на Грушевского Майдан перестал быть мирным...

Сегодня Нильс Муйжниекс занимается прежде всего вопросами беженцев в Украине. Об их судьбе, о проблемах с соблюдением прав человека в Крыму и о расследовании событий на Майдане – в экспресс-интервью, которое "Европейская правда" взяла после выступления комиссара на Парламентской ассамблее Совета Европы.

"многие беженцы встретят зиму в неподходящих условиях"

– По вашим данным, сколько беженцев из-за агрессии России были вынуждены переехать в другие регионы страны?

– Я ориентируюсь на данные Верховного комиссара ООН по вопросам беженцев, офис которого работает в Украине. По его сведениям, на 30 сентября речь идет о 350 тысяч беженцев из Восточной Украины и 18 тысяч - из Крыма.

В то же время даже в ООН признают, что эти цифры меньше реального количества.

Дело в том, что есть проблема с методологией подсчета. Некоторые люди возвращаются в свои дома (и исключаются из статистики), хотя на самом деле они едут туда ненадолго - лишь для того, чтобы взять какие-то вещи, одежду, и с этими вещами снова уезжают.

Следовательно, истинное число беженцев несколько выше. Точных цифр не знает никто. И многие из них живут в ужасных условиях.

К тому же эти цифры касаются только тех беженцев, которые остались в Украине. Если добавить тех, кто уехал в Россию, цифра будет значительно выше. Однако количество беженцев в РФ также трудно подсчитать. Ведь есть те, кто ездит в РФ на заработки, кто поехал туда независимо от последних событий.

– Вы говорите, что часть беженцев живут в плохих условиях. Есть ли данные, сколько из них нуждаются в жилье?

– Мы приходим к проблеме, о которой я давно говорил украинской власти. На это также постоянно обращал внимание комиссар ООН по вопросам беженцев.

Вам в Украине срочно нужно создать централизованную систему учета беженцев, которая позволит видеть потребность в жилье, в учебных заведениях и медицинских учреждениях. Все эти данные есть в распоряжении органов власти, Украина их собирает. Но они децентрализованы, разбросаны по стране.

Ясно, что кое-кто живет у друзей и родственников, другие живут в санаториях, иногда не очень приспособленных. Есть те, кто остался буквально на улице. Но сколько их? Чтобы ответить на этот вопрос, вам нужна централизованная система, которая будет собирать данные из регионов.

У вас ее просто нет. Хотя Киев говорит, что работает над ее созданием.

– Очень скоро начнется зима. Как обеспечить беженцев жильем?

– Пути решения этой проблемы есть. В некоторых регионах на балансе имеются резервные квартиры. Некоторые здания - допустим, санатории - можно приспособить для проживания зимой с незначительными затратами - утеплить их и так далее. Это делается достаточно быстро.

У меня создается впечатление, что государство до сих пор не делало этого, поскольку с июня ожидало, что конфликт вот-вот завершится и эти капиталовложения не потребуются.

Хотя мы говорили Киеву: слушайте, вы должны начать эту работу уже сейчас, ведь времени остается довольно мало.

Кстати, сейчас мы пробуем установить контакт между украинскими спасателями и турецкими. Турки в свое время проделали невероятную работу после начала конфликта в Сирии.

Тогда на территорию Турции перешли 210 тысяч сирийских беженцев. Турки смогли в рекордные сроки построить для них временные лагеря, обеспечить медицинское обслуживание, образование для детей и так далее.

– Технически мы можем справиться с такой работой до начала холодов?

– Конечно, немало можно сделать еще до наступления зимы. Но, боюсь, многие люди останется в непригодных условиях.

Нужно также принимать во внимание, что число беженцев неуклонно растет. Я постоянно получаю обновленные данные из офиса комиссара ООН, и могу вам сказать, что количество беженцев еженедельно увеличивается на 10-20 тысяч.

"мой визит в Крым ни в коем случае не является признанием его статуса в РФ"

– В начале сентября вы летали в Крым через Москву. Этот визит был согласован с украинской стороной?

– Да, и украинская сторона подчеркнула, что соглашается на это только в виде исключения. Обычно Киев не позволяет посещать Крым через Москву, но ваша власть понимает, что целью моего визита является соблюдение прав человека.

Конечно, есть риск, что фактом моего визита будут манипулировать.

Но я хочу отметить, что российская сторона сделала немало, чтобы помочь мне в рамках этого визита.

– И вы встречались с "властями" Крыма?

– Да. Поскольку темой моего визита были факты серьезных нарушений прав человека в Крыму, я попросил их о встрече. По этой причине было необходимо встретиться с так называемым "прокурором Крыма". Также состоялась встреча с Константиновым, который был избран до (аннексии), встреча при участии Аксенова и представителя президента РФ в Крыму Белавенцева.

Я, конечно, попросил, чтобы эту встречу не фотографировали - ведь я не хотел оказаться в одном "фотоальбоме" с ультраправыми популистскими лидерами, которые посещают Крым. Моей целью было получить информацию. И это была полезная беседа.

– Но ведь встреча с ними может быть расценена как частичное признание оккупационной "власти" Крыма!

– Поверьте, я к этому очень чувствительно отношусь, ведь я латвиец, и я прекрасно понимаю, как важен был в свое время вопрос непризнания оккупации Латвии. Поэтому я подчеркиваю каждый раз - и в ПАСЕ, и в моем отчете, и в разговоре с вами, - что мой визит в Крым ни в коем случае не является признанием его статуса в РФ и так называемой власти Крыма.

Но учитывая, что российская власть активно способствовала моему визиту, я не мог отказать и должен был встретиться по крайней мере с частью крымского руководства, то есть с людьми, которые де-факто имеют власть на полуострове.

– В выступлении перед ПАСЕ вы упомянули ключевые проблемы с соблюдением прав человека в Крыму. Вы говорили о массовых нарушениях прав крымских татар, о проблемах СМИ, активистов. Но видите ли вы возможность изменить что-то в ситуации, когда Киев лишен контроля над полуостровом?

– Конечно, это существенно усложняет задачу. Но мне кажется, что власти РФ позволили визит именно потому, что хотели подчеркнуть: Европейская конвенция по правам человека действует и на территории Крыма. Поэтому в случае нарушения Конвенции в Крыму до сих пор есть возможность обратиться в Европейский суд по правам человека.

Следовательно, определенная возможность влияния на ситуацию у нас остается. Не только через суды, но также путем мониторинга.

И я надеюсь, что мой визит откроет двери для представителей ООН, которые также смогут посетить Крым.

Я убежден, что изоляция Крыма от международного сообщества – это последнее, что нам следует делать.

И мне кажется, что российскому и украинскому омбудсменам уже сейчас есть смысл начать сотрудничество ради соблюдения прав человека - начиная с прав задержанных на полуострове.

"отчет сможет показать, есть ли смысл доверять украинскому следствию"

– Совет Европы имеет отношение к расследованию расстрела "Небесной сотни". Видите ли вы какой-то прогресс?

– Ключом к успеху в расследовании этого дела должно быть полное сотрудничество всех вовлеченных представителей власти с трехсторонней совещательной группой, в которой принимает участие представитель СЕ.

Насколько я понимаю, здесь есть определенный прогресс.

В начале расследования сотрудничество было очень плохим, но сейчас это меняется. Налаживается диалог с Генпрокуратурой.

И я думаю, что в случае, когда трехсторонняя группа увидит достойный уровень открытости власти к сотрудничеству в деле Майдана, будет поднят вопрос расширения мандата группы на другие дела.

– Вы видите достаточный прогресс в расследовании дела? Потому что мы в Украине его не видим.

– У меня не было возможности встретиться с генпрокурором для обсуждения этого вопроса, но я понимаю, что проблем очень много.

Проблема в том, что часть оружия, использованного на Институтской, сейчас оказалась на востоке Украины, где оно задействовано в конфликте. Не секрет, что часть представителей "Беркута" и другие виновные в нарушении прав человека сейчас или в России, или в Крыму.

Еще один пример проблемного дела - расследование трагических событий в Одессе. Будучи там в июне, я был шокирован тем фактом, что место преступления не было изолировано, не было сохранено для расследования.

То есть было сделано огромное количество ошибок. К тому же массовые кадровые изменения в Генпрокуратуре не способствовали расследованию.

Следовательно, задача непростая, но я ожидаю заметных сдвигов.

– И все же, когда нам стоит ожидать ясности в расследовании событий на Майдане?

– Я ожидаю, что совещательная группа опубликует свой первый доклад в начале следующего года. Но роль трехсторонней совещательной панели не заключается в том, чтобы сказать - этот человек виновен и должен быть наказан, а этот - нет.

Роль панели в том, чтобы сказать, соответствует ли стандартам Совета Европы расследование, проведенное украинскими следственными органами. То есть этот отчет сможет сказать, есть ли смысл доверять украинскому следствию, если оно (к тому времени) установит виновность или невиновность того или иного лица; сказать, были ли выполнены следствием все необходимые процедуры.