Новости об украинской внешней торговле были хедлайнерами последних дней 2015 и первых дней 2016 года. Ожидаемый старт зоны свободной торговли (ЗСТ) с ЕС, торговые ограничения со стороны России, ответ на них Украины... Именно поэтому ЕвроПравда решила начать публикации нового года с интервью с торговым представителем Украины Наталией Микольской.

Пообщаться с ней удалось сразу после возвращения украинской делегации с переговоров в Минске, где стало известно, что Беларусь не присоединится к антиукраинским санкциям России.

Но долго ли Минск выдержит давление Кремля? Каким образом правительство планирует оспаривать российские ограничения? И самое главное – как правительство будет стимулировать развитие украинского экспорта? И за какие средства, учитывая очередной госбюджет "затягивания поясов"?

Эти и другие вопросы мы задали торговому представителю нашей страны.

Что изменилось с 1 января?

– Что реально изменилось с началом действия ЗСТ?

– Прежде всего изменилось то, что мы начали жить так, как сами решили, и идти тем путем, который сами выбрали.

А если практически, то мы стали жить в первом году соглашения, а соответственно – началось выполнение всех обязательств, наших и их (со стороны ЕС), в том числе по дальнейшей либерализацииу условий торговли.

Изменилось то, что европейские товары отныне могут заходить на рынок Украины с нулевыми ставками ввозной пошлины; то, что сертификат происхождения для экспорта в ЕС украинским производителям выдает не Торгово-промышленная палата, а Государственная фискальная служба, причем делает это бесплатно.

– Итак, украинский рынок открылся для европейских товаров. Есть ли какие-то расчеты, насколько это повлияет на конкуренцию и цены?

– Есть две предварительные оценки, одну из которых делали мы, а вторую – Нацбанк. Согласно им, открытие для ЕС повлияет на рынок незначительным образом в связи с несколькими факторами.

Первый из них – девальвация гривны. Благодаря ей украинские товары все равно останутся гораздо более конкурентоспособными.

И вторая причина – это то, что европейские товары еще раньше начали замещать на рынке российские из-за предпочтений потребителей. Люди выбирают товары из Европы чаще, чем из России, даже если российский аналог дешевле. А в этом году исчезает и ценовое преимущество российской продукции. Большинство европейских товаров будут импортироваться, как импортировались российские, с нулевыми пошлинами, не говоря уже о более высоком качестве (в то же время российские подорожают из-за новых пошлин. – ЕП).

Если говорить о влиянии на потребителей, то, конечно, у них появится больше выбора.

Но снова повторюсь, говорить о том, что рост импорта из ЕС будет значительным, не следует.

Интересная вещь – наши производители, закупающие сырье и материалы для производства у нас, объективно также смогут покупать дешевле. После старта ЗСТ с ЕС по ряду отраслей уменьшится себестоимость производства, что сделает наш товар более конкурентным и в Украине, и на экспортных рынках.

– Часто говорят, что после начала работы ЗСТ европейский бизнес начнет инвестировать в Украину. Известны ли вам такие конкретные предложения?

– Конечно, есть интерес как европейского бизнеса, так и компаний из третьих стран.

После старта ЗСТ у бизнеса и инвесторов появилась некоторая определенность относительно торгового режима с ЕС, теперь можно прогнозировать бизнес-процессы не на год, а на пять-семь лет. Теперь бизнес может выстраивать свой инвестиционный план и понимать, что его ждет.

Ранее европейские компании говорили, что им непонятны правила: как мы торгуем с ЕС, как мы торгуем с Россией. Теперь ситуация прояснилась.

Поэтому мы все же ожидаем увеличения инвестиций в экономику Украины из Европейского Союза. У нас большой рынок, но в любом случае для масштабных проектов его рассматривают только в совокупности с экспортными рынками.

Мы ожидаем дополнительных инвестиций в существующее производство в Украине, прежде всего от инвесторов, которые уже присутствуют здесь. Это наш первый приоритетный инвестор, так называемый "новый старый" инвестор.

Для них ситуация с экспортом на рынок Европейского Союза уже понятна. С импортом в Украину из ЕС – тоже.

Мы ожидаем не только расширения производства товаров, которые они уже производят в Украине. Как правило, у крупных транснациональных компаний несколько профилей работы. Они могут увеличить производство по существующему в Украине профилю или же открыть новое, другого профиля.

Старт соглашения о ЗСТ с ЕС – это достаточно хороший дополнительный фактор для привлечения инвестиций в производственные, перерабатывающие и логистические мощности.

Торговая война с РФ

– Вы говорите "ожидаем". Есть ли какие-то конкретные планы инвесторов, которые уже известны правительству?

– Министерству известно об инвесторах, которые рассматривают выход в Украину, но все прекрасно понимают, что об инвестиционных проектах никто не объявляет до момента заключения соответствующих соглашений.

Так, в прошлом году инвесторы, будем говорить откровенно, ожидали нескольких вещей: макроэкономической стабилизации, налоговой реформы и ясности, что у нас будет с ЗСТ с ЕС и с торговлей с РФ. То есть они в основном либо изучали ситуацию в Украине, либо занимались изучением возможностей перезапуска замороженных проектов.

– Но у нас не будет ЗСТ с РФ. Как это повлияет?

– Это не окажет значительного влияния на объемы новых инвестиций, но повлияет на те проекты, в которых РФ рассматривалась как приоритетный или значимый рынок для экспорта.

Однако за последние два года рынок России перестал быть премиальным и интересным. Премиальным он перестал быть потому, что покупательная способность в РФ значительно падает в контексте экономической ситуации в стране (естественно, среди прочего – из-за падения цен на нефть).

И второй момент: рынок РФ непредсказуем. Иностранные инвесторы понимают, что их экспорт в РФ может быть прекращен в любой момент из-за какого-то политически мотивированного решения.

Однако, конечно, многим компаниям с иностранными инвестициями, прежде всего транснациональным, нужно будет либо изменить цепочки поставки сырья и материалов, либо пересмотреть и географию сбыта.

– Какими будут последствия российского эмбарго на наш экспорт?

– Есть прямые потенциальные потери от ограничения экспорта, а есть косвенные потери и риск дополнительных ограничений, которые может внедрить РФ.

Дополнительные ограничения заключаются в том, что

у нас может быть затруднен транзит через РФ в страны Азии: Казахстан, Азербайджан, потенциально – в северные районы Китая.

Это однозначно дополнительно повлияет на наш экспорт, но надо помнить о том, что оценить потери от этого невозможно. Ведь неясно, будет ли остановлен весь экспорт, или не весь, как это произойдет.

– Есть ли непосредственные основания ожидать, что экспорт будет ограничен? Или пока таких заявлений с российской стороны не было?

– Российская Федерация уже давно не соблюдает нормы и правила.

Поэтому ожидать от них каких-либо предупреждений бесполезно.

У нас есть информация от наших белорусских и казахстанских партнеров, что Россия ограничивает число пунктов пропуска для товаров и рассматривает специальный режим перемещения их через территорию РФ автомобильным транспортом. О железнодорожном транспорте пока информации нет даже от этих коллег.

То есть мы действительно ожидаем проблем с транзитом.

– А как насчет убытков от ограничений экспорта в РФ, которые уже вступили в силу?

– Предварительная оценка уменьшения объемов экспорта – максимально $600 млн.

Но если учесть динамику падения экспорта в 2015 году (среди прочего и из-за вводимых РФ ограничений по отдельным товарам), то мы говорим о сумме около $450 млн.

Здесь надо понимать, что украинские товары все же будут присутствовать на российском рынке.

– Даже продукты питания?

– С продуктами питания ситуация иная: товары, подпавшие под эмбарго, конечно, исчезнут с рынка. Но не все группы продуктов питания запрещены. Другой вопрос – насколько интересно будет их завозить.

Но экспорт в РФ промышленной продукции останется.

Ведь существуют производственные процессы, которые невозможны без украинских запчастей, да и некоторые другие наши промтовары будут достаточно конкурентны.

– Вы говорили, что Казахстан и Беларусь не поддерживают российские ограничения. Однако на высшем уровне позиции этих стран очень осторожны...

– Последний раз позиция Республики Беларусь была высказана на уровне вице-премьера Владимира Семашко. Они не видят оснований для того, чтобы выходить из зоны свободной торговли СНГ, и считают, что ограничения должны вводиться только в соответствии с правилами нашего Соглашения.

Давайте посмотрим на наш торговый баланс с Беларусью.

Их подход достаточно прагматичный.

У Беларуси положительное сальдо торговли с нами. И поэтому возникает вопрос: если они заморозят ЗСТ с Украиной, кому они будут продавать свою продукцию?

Они предпочитают исследовать вопрос импорта из Украины и посмотреть, не произойдет ли у них резкого роста импорта после вступления в силу нашей ЗСТ с ЕС. При этом мы договорились о постоянных консультациях по увеличению объемов взаимной торговли и имплементации нами ЗСТ с ЕС (они также ищут для себя новые возможности выхода на рынок ЕС через производственную кооперацию с украинскими компаниями).

Второе – по поводу Казахстана, который является членом Всемирной торговой организации. Я думаю, что Казахстан как новый член ВТО наверняка не заинтересован в том, чтобы мы сейчас поднимали в ВТО вопрос о незаконности его действий.

Другой аспект: Казахстан недавно заключил с ЕС расширенное соглашение о сотрудничестве. Кроме того, у нас с ними тоже достаточно хороший диалог. И опять же, Казахстан потенциально рассматривает Украину как площадку для инвестиций в производственные мощности и экспорт как в Казахстан, так и, что самое важное, на территорию ЕС.

– Есть опыт российских санкций против Евросоюза, РФ оказывает сильное давление на эти страны...

– Давление идет, но они не присоединяются к российским санкциям. Это еще раз показывает, что Евразийский экономический союз не является таможенным союзом с единой торговой политикой, с едиными подходами к ее формированию.

Даже вопрос сотрудничества с Украиной свидетельствует о том, что у государств-членов ЕАЭС нет единой торговой политики. И еще, надо учитывать, что РФ достаточно часто игнорирует даже внутренние правила ЕАЭС и устанавливает ограничения как на казахстанские товары, так и на белорусские.

Жалоба в ВТО на Россию

– Когда планируется наш запрос на рассмотрение в ВТО спора с Россией по поводу эмбарго и отказа от режима свободной торговли?

– Давайте говорить о том, что зона свободной торговли – это все же соглашение, которое не является частью системы ВТО.

ВТО только устанавливает правила и принципы, которых должны придерживаться в таких соглашениях. Мы, конечно, будем говорить о том, что Россия пренебрегает даже стандартными правилами. Напомню, что у нас в ВТО, кроме этих ограничений, есть запреты некоторых других товаров, которые тоже надо обжаловать.

– В принципе, теоретически возможна апелляция в Органе по решению споров СНГ. Имеет ли смысл такой шаг?

– Во-первых, у нас еще ни одного спора в органах СНГ не рассматривалось.

– Но это возможно!

– Теоретически да, однако у нас нет механизма оплаты труда арбитров, которые по нему работают. Нет механизма реального прохождения и рассмотрения споров.

К тому же есть большие вопросы и по поводу правовых последствий решения, которое там будет принято, и по его соблюдению со стороны РФ. А мы же идем судиться не только ради того, чтобы судиться.

– Но тогда возникает аргумент, почему мы не оспариваем действия РФ в профильном органе.

– Вопрос не в том, что мы не оспариваем. Вопрос в том, мы оспариваем в рамках механизма, который работает и который может иметь практические последствия.

Право выбора за нами. Мы можем оспаривать в том форуме, который предусмотрен нашими соглашениями и который считаем работающим. Процедура рассмотрения споров в рамках соглашения ЗСТ СНГ не является предпосылкой для обращения нами за рассмотрением споров в других форумах.

Я считаю, что обнародовать наши планы преждевременно. Я думаю, что в ближайшее время вы увидите реакцию и наши действия. Возможно, мы и подадим иск в СНГ, посмотрим. Зависит от того, какую стратегию мы утвердим, какими будут фактические последствия в первые две недели января.

– Хотелось бы поговорить о наших контрсанкциях. Насколько они эффективны? Ведь мы сами признаем, что российские товары не очень-то пользуются спросом в Украине. То есть, конечно, экономическое влияние украинских санкций все же будет меньшим, чем российских.

– Это Россия использует слово "санкции". Мы говорим, что это два вида контрмер. Первое – это повышение пошлин. Мы подняли их на всю продукцию происхождением из РФ.

Второй вид – ограничение импорта в Украину определенных товаров. При выборе этих товаров мы исходили из объемов импорта из Украины, запрещенного РФ. Мы не просто взяли зеркально товары российские и украинские, и не только продукты питания. Если брать просто продуктовый импорт РФ, то тогда объем запрещенного импорта из РФ составил лишь около $17-18 млн.

Но мы ограничили импорт широкой линейки продуктов питания и добавили сюда еще и промышленную продукцию: мыла, гели, шампуни и железнодорожную продукцию.

Эта продукция может быть замещена товарами украинского производства или импортом из других стран.

– Большинство товаров, подпавших под контрограничения, производятся не российскими, а международными компаниями, имеющими заводы в РФ. Не станет ли это проблемой?

– Это утверждение полностью соответствует реалиям. Потому что к нам заходило много продукции, которая производится российскими компаниями. А все крупные транснациональные компании, которые производят эти товары в РФ, спокойно могут изменить цепочки поставок и направить к нам продукцию из ЕС по беспошлинному режиму, не потеряв объемов продаж. Поэтому я не вижу слишком большой проблемы для транснациональных компаний, кроме изменения логистики.

Транснациональные компании также пострадали от ограничений со стороны РФ. Например, у нас сыры производят не только украинские компании. У нас здесь есть Lactalis, Danone, много других компаний. Украинская кондитерка – это тоже не только отечественные компании, но и, например, Nestle.

Поддержка экспорта

– Вернемся к ЗСТ с ЕС. Как вы считаете, мы нормально подготовились к ее старту?

– Вспомним хотя бы о распределении квот, выдаче сертификата происхождения Евро-1, техническом регулировании, обновленной системе государственных закупок.

Мы считаем, что мы за 2015 год сделали все, что было нужно для запуска ЗСТ, и опередили план,

например, в таких сферах, как техническое регулирование по определенным техрегламентам и, конечно, в системе государственных закупок.

То есть ситуация более чем позитивная.

Хотя возможны определенные небольшие "нюансы". Ведь когда ты запускаешь новые механизмы, могут возникать какие-то недоработки, но это не системные проблемы. Мы находимся в постоянном контакте с ЕС и сверяем наше видение. Если бы они видели проблемы, которых не видим мы, они бы уже нам сигнализировали о них.

– Старт зоны свободной торговли дает нам возможность начать переговоры о пересмотре условий режима. Будет ли подниматься этот вопрос? Чего мы сейчас можем реально добиваться?

– Давайте смотреть на экономический эффект любых наших переговоров с Европейским Союзом. Мы же не просто ведем диалог ради диалога.

Нам, как государству, важно получить как можно больший эффект от любых уступок, которые может предоставить ЕС.

Например, мы получим увеличение квоты на определенные товары на тысячу тонн. Что это даст с точки зрения роста объемов нашего экспорта? Даст ли это нам так много, как, например, либерализация какой-то пошлины на один процент?

Это вопросы, которые формируют наши переговоры с ЕС.

Мы будем разговаривать с ЕС о поддержке Украины в различных формах. У Евросоюза достаточно разветвленная сеть работы с третьими странами, которой мы можем воспользоваться.

Поэтому нам надо комплексно разговаривать с ЕС о том, каким образом они могут помочь нам увеличить наш экспорт, и не только на рынок Европейского Союза, но и на рынки третьих стран.

– А каким образом они могут нам помочь?

– Давайте начинать с простых вещей. Мы почему-то сосредотачиваемся только на квотах.

Но объемы поставок товаров, в отношении которых действуют квоты, не составляют основную часть нашей торговли с Европейским Союзом. Более важный вопрос – выход большего количества украинских товаров на рынок ЕС. Важен выход тех предприятий, которые уже присутствуют в одной из стран ЕС, на рынки остальных 27 государств. Также важно привлечение инвестиций в экономику Украины со стороны европейских компаний.

У Европейской комиссии есть механизмы, которые могут этому способствовать.

Начиная от специальных проектов технической помощи – до подключения Украины к проектам export promotion, которые есть у Европейской комиссии или в странах-членах.

Мы уже начали диалог обо всех схемах сотрудничества.

Сейчас говорить о наших конкретных запросах преждевременно. Но на январь у нас запланировано несколько диалогов в разных форматах.

Также сейчас мы говорим о том, что нам надо сделать более адресной техническую и макрофинансовую помощь, чтобы увеличивать экспорт из Украины.

Давайте посмотрим объективно на экспорт из Украины. Нам надо увеличивать экспорт товаров с добавленной стоимостью. Пока мы будем экспортировать сырье и полуфабрикаты, у нас любое изменение ценовой конъюнктуры однозначно будет влиять на объемы нашего экспорта. Надо сосредоточиться на привлечении инвестиций в производство товаров с высокой степенью добавленной стоимости, способствовать выходу в ЕС среднего бизнеса.

Сейчас нам нужна поддержка с точки зрения разведки собственно направления продвижения экспорта за границу и на рынки третьих стран.

Мы надеемся, что в этом году у нас заработает офис продвижения экспорта, который пока будет работать за донорские деньги.

– Когда он заработает, чьи это будут средства?

– У нас пока есть только проектное предложение. Ждем подтверждения со стороны ряда доноров.

Есть видение, что это будет группа людей, которая будет заниматься продвижением украинского товара на внешних рынках. Будет несколько направлений продвижения.

Одно из них – организация торговых миссий за рубежом. Это когда премьер или министр, а с ним – группа от 50 до 200 бизнесменов, едут в определенную страну, где им устраивают встречи на правительственном уровне и с контрагентами, где они налаживают связи.

Такой подход практикуется очень многими странами, от США до Китая. К сожалению, у нас он до сих пор не практиковался в правильном формате, когда поездка торговой миссии осуществляется тогда, когда уже проработаны все встречи.

Также этот офис, эта группа людей будет работать с запросами украинского бизнеса о том, где можно найти более подробную информацию о зарубежных рынках.

– Каков будет штат этого офиса?

– Там будут работать около 20 человек.

Основная его задача – это помогать министерству, пока у нас не будет создана государственная организация по продвижению экспорта.

Географически он будет находиться в Киеве. Но при современных технологиях нет необходимости, чтобы этот офис "сидел" в том же здании, что и министерство.

– Также планировалось, что в этом году заработают зарубежные торговые представительства.

– Сейчас мы ждем подписания соответствующего указа президентом. Затем нужно принять нормативную базу на уровне Кабмина и министерств, уладить другие формальности. Тогда можно начинать работу. Я ожидаю, что представительства заработают со второго полугодия 2016 года.

– Будет ли отбор в торговые миссии среди тех дипломатов, которые уже сейчас работают в посольствах?

– У  нас будет некий микс людей. Потому что даже в тех экономических отделах, которые есть в наших посольствах, мало людей. И они занимаются не только экономической частью.

Но многие из них – достаточно квалифицированные кадры, которые могут помочь. Они и дальше будут работать. Другой вопрос, все ли из этих специалистов захотят перейти с дипслужбы, из экономического отдела посольства, на работу в торговые представительства.

Мы также рассматриваем израильскую модель: привлечение местных специалистов на каждом рынке.

В нашем случае эту схему можно попробовать реализовать за средства технической помощи. Привлечь несколько местных специалистов-консультантов в каждый из наших офисов.

– Географически планы остаются неизменными? Первые офисы заработают в Брюсселе, Вашингтоне, Берлине, Варшаве, Анкаре, Пекине, Каире, Женеве (ВТО)?

– Их может быть и больше. Например, у нас сейчас есть запрос от правительства и общины Канады. Они считают, что нужно открывать торговое представительство. Мы не рассматривали Канаду как приоритетное место для представительства, но за счет средств технической помощи нам готовы оснастить офис, чтобы он заработал до вступления в силу соглашения о зоне свободной торговли с Канадой.

– Кстати, когда она вступает в силу?

– Мы должны закончить юридическую вычитку и переводы, подписать соглашение, затем оно должно пройти ратификацию. Мы ожидаем завершения всех доратификационных процедур в первом полугодии 2016 года. С ратификацией тоже не будем затягивать.

Возвращаясь к поддержке экспорта, хочу добавить, что это усилит возможности министерства, ведь наших сил сейчас не хватает. Кроме того, донорское финансирование позволит привлечь лучших специалистов.

– Должны ли они стать государственными служащими?

– Со временем этот офис должен быть трансформирован из проекта, работающего за средства технической помощи, в полноценный государственный офис.

– Еще один инструмент поддержки экспорта – экспортное кредитное агентство. Здесь, похоже, пока что успехов нет?

– Я бы не стала тут рассуждать категориями успехов или неуспехов.

У нас сложная экономическая ситуация. В связи с этим на правительственном уровне было принято решение о том, что мы пока тему финансовой поддержки экспорта государством откладываем на год.

Также в этом году внимание будет сосредоточено на реформировании государственных банков.

А мы готовим все законы, необходимые для того, чтобы у нас заработало экспортное страховое агентство. На уровне МЭРТ, Минфина и Укрэксимбанка была согласована концепция, которая предполагает, что у нас будет Укрэксимбанк, который займется кредитованием и банковским обеспечением, а также специальное экспортное страховое агентство, которое будет заниматься страхованием рисков и небанковским обеспечением.

– В рамках Укрэксимбанка?

– Нет, это будет отдельное экспортное страховое агентство.

Мы уже подготовили предварительно проект закона совместно с нашими советниками в рамках проекта техпомощи. Необходимо подсчитать, как эти планы повлияют на состояние нашего бюджета, на выполнение наших показателей по программе МВФ, на вопросы нашего платежного баланса.

Важно выбрать правильную модель, которая учитывает нашу ситуацию (финансовую ситуацию, реформирование Укрэксимбанка) и имеющийся финансовый ресурс.

Обсуждается вопрос уставного капитала, а также пути выхода агентства на самоокупаемость. Это должно произойти в течение трех полных лет его работы.

– О какой сумме идет речь? Не маловата ли она?

– Давайте исходить из реалий, из того, какие у нас сейчас доходная и расходная части бюджета.

Мы говорим об уставном капитале в размере 200-250 млн грн.

Для страхового агентства это немало. Не будем забывать о работе Укрэксимбанка по экспортному кредитованию. Вопрос в том, чтобы они использовались эффективно.

Второй вопрос. Давайте поговорим об имеющихся у государства ресурсах. Мы сейчас можем написать уставный капитал в размере миллиарда гривен. Но где мы возьмем эти деньги? Давайте исходить из имеющейся ситуации.

– В каком состоянии находятся переговоры о свободной торговле с Израилем и Турцией? Планируется ли начать переговоры с другими странами?

– С Израилем у нас прошел раунд переговоров. Следующий раунд у нас запланирован на май. С Турцией был проведен раунд переговоров на уровне экспертов, это не был полноценный раунд. А переговоры у нас запланированы в первом квартале 2015 года. Переговоры у нас идут.

Сейчас мы проводим пересмотр того, каким образом и с кем еще нам потенциально было бы интересно начать переговоры о зоне свободной торговли.

Я считаю, что собственно экспортная стратегия должна дать нам ответы на имеющиеся вопросы. Но нужно помнить, что параллельное ведение переговоров с десятью странами – это нереально, и это неправильный подход.

Интервью взял Юрий Панченко,
редактор "Европейской правды"