Кандидат в президенты Молдовы: Я готова сказать Путину, что Крым – это Украина, а Россия напала на Донбасс

Майя Санду, лидер оппозиционной молдавской партии PAS, уже удивила страну. Бывший министр образования, которая провела в свое время реформу в этой области, в первом туре президентских выборов получила неожиданно высокий результат 38,7%. Причем – вообще без расходов на наружную рекламу.

Такой успех даже дал наблюдателям основания сомневаться в победе лидера гонки, лидера пророссийской Соцпартии Игоря Додона (48%), который известен в Украине своими заявлениями про "российский Крым". До первого тура Додона называли несомненным победителем.

И хотя шансы на то, что Санду выиграет выборы, все равно остаются довольно невысокими, мы решили поговорить с новым публичным лидером молдавской оппозиции. В интервью ЕП Майя Санду рассказала о причинах успеха кампании, об отношениях с Украиной, о пути решения приднестровской проблемы и о своих действиях в случае, если ЦИК объявит победителем ее конкурента.

"Европейская правда" одновременно также обратилась с предложением об интервью к Игорю Додону и ждет его согласия.

"Люди считают, что воровство – это и есть евроинтергация"

– Какова ваша цель – зачем вы идете в президенты?

– Я хочу, чтобы люди поверили в Молдову. Сейчас молодежь уезжает из Молдовы, поскольку не верит, что в этой стране можно построить будущее.

– У президента нет полномочий, которые позволили бы изменить страну.

– Президент может показать, что государством можно управлять иначе. Я и не говорю, что президент может решить все проблемы, но он может показать, что есть надежда. Что такие люди будут во всех госорганах, будут в парламенте, что мы сможем построить другое общество.

Чтобы люди поверили в страну, нужно сделать первый шаг.

– В сфере ответственности президента – внешняя политика. Куда вы планируете вести Молдову?

– Никуда!

Я не планирую вести Молдову куда-либо, я хочу внедрить европейские стандарты жизни здесь, в Молдове. И когда это произойдет, все смогут сами понять, какая модель развития лучше – европейская, или... или другая.

– Опросы показывают, что большинство видит будущее Молдовы с Россией.

– Я не собираюсь с этим бороться. Пусть люди сами решат, но перед тем увидят, что такое европейский путь развития. Да, у нас были правительства, которые говорили, что они проевропейские, но при этом – воровали у людей, не выполняли свои обещания.

В этом корень проблемы. Люди считают, что вот это и есть "европейская интеграция", и, конечно, думают, что она им не подходит.

Так что нужно сперва показать людям, о чем речь, а потом – спрашивать.

"Крым – это Украина, как же иначе?"

– Вопрос об Украине: как вы считаете, что происходит сейчас на Востоке страны?

– Ответ очевидный: у вас война, у вас конфликт с Россией. Это – то, что касается Донбасса, но кроме него есть еще и Крым, который является украинским. И я не могла представить, что такое может произойти в наше время.

– Хочу уточнить – в случае избрания, на официальных встречах вы будете готовы настаивать на такой позиции?

– Конечно, а как иначе?

– Ну вот представим, приходите вы на встречу с Путиным и говорите: господин президент, на Донбассе ваши войска, а Крым вы украли. Вряд ли это поможет переговорам.

– Как от этого может измениться моя позиция? Крым – это Украина, так же, как Приднестровье – это Молдова. Мне кажется, тут всё понятно.

Другой вопрос, что на встрече с российским президентом я буду обсуждать двусторонние молдовско-российские вопросы. Это – проблемы экспорта, проблема Приднестровья, проблемы граждан Молдовы, работающих в России.

Но если при этом мне будет задан вопрос об Украине – я скажу то же самое, что говорю вам.

– Поскольку речь зашла о Приднестровье: каким вы видите решение приднестровской проблемы?

– Легкого решения нет, к сожалению. Первое, что нужно сделать – прекратить нынешнюю практику, когда молдавские чиновники участвуют в коррупционных схемах вместе с приднестровцами. 

Сложно говорить о решении приднестровской проблемы, когда чиновникам в Кишиневе выгодно ее сохранять.

А в целом решение таково: нам нужно показать людям на левом берегу Днестра, что в Молдове живется лучше. Нужно, чтобы наши сограждане, которые живут в Приднестровье, захотели вернуться и строить свою жизнь с нами.

Сейчас этого нет. Сейчас бедность и коррупция – и там, и здесь. И у нас нет аргументов (для реинтеграции Молдовы).

– Звучат предложения о федерализации Молдовы для выхода из приднестровского кризиса.

– Это – неприемлемый путь. О федерализации говорит Додон, но, к счастью, не ему решать. Преобразование Молдовы в  федерацию требует референдума.

Я считаю, что единственный приемлемый путь – особый статус Приднестровья с автономией, подобной автономии Гагаузии. Эта модель не идеальна, но с ней можно работать.

Тут важно понимать, что конфликт в Приднестровье – это не межэтнический конфликт.

У нас нет противоречий между людьми, которые живут на правом и на левом берегах. Речь о противоречии между элитами. И именно из этого надо исходить, когда мы ищем решение.

– В чем проблема федерализации?

– Федерация создает угрозу для целостности страны.

К тому же, Молдова слишком мала, чтобы делить ее на федеральные образования, да и это не нужно – права региона с особым статусом дает ответ все вопросы  региона.

В ситуации, когда перед нами стоит задача улучшить принципы управления страной, это легче сделать в нынешней модели единого государства с автономиями, у которых есть широкие права.

– У нас в качестве аргумента против федерализации приводят то, что субъект федерации получит возможность блокировать внешнеполитические решения центра.

– Это тоже есть, но сейчас не об этом речь. У страны другие проблемы. Нам нужно очистить свой политический класс, внедрить в Молдове реальную демократию во всех сферах жизни. А в Приднестровье сейчас вообще нет демократии, ее надо создавать.

До тех пор, пока эти проблемы не решены,

как можно говорить о федерации или другой структуре, где один из субъектов сможет заблокировать решение центрального правительства?

Поэтому я и говорю, что Молдова должна придерживаться той структуры страны, которая у нас есть сейчас

– Что изменится для украинско-молдовских отношений, если Додон победит?

– Вы же слышали его заявления по поводу Крыма... Сейчас, правда, он пытается изменить риторику, но мы не можем позволить себе роскошь иметь президента, который сегодня говорит одно, а завтра – другое

Проблема в том, что он настолько одержим идеей хороших отношений с Россией, что готов ради этого идти на уступки во взаимоотношениях со всеми другими странами. И речь не только об Украине – то же касается и Румынии, которая также стала объектом его нападок.

Молдова – маленькая страна, у которой есть лишь два государства-соседа, и ответственный политик, который хочет стать президентом, должен быть более осторожен с такими заявлениями.

– Интересно, что украинцы, которые живут в Молдове, преимущественно не поддерживают вашу позицию. Они готовы голосовать за Додона и за сближение с Россией.

– Ситуация действительно интересная. Хотя я знакома с украинцами в Молдове, которые поддерживают позицию официального Киева, но действительно, есть украинцы, которые склонны поддерживать линию России.

Мне кажется, что причина – в той политике, которая велась в советский период и продолжается в последние 25 лет, когда все национальные меньшинства, и украинское в том числе, считаются частью одного "общего нацменьшинства", в котором доминируют, конечно же, русские. 

"Найдите другую партию, которая получила 38%,
потратив на кампанию 23 тысячи евро"

– Мы – первая партия, которая финансируется за счет членских взносов.

– Как этого может хватать на кампанию?

– Это непросто. Даже открыть счет для сбора средств оказалось нелегко – несколько банков отказали нам, сообщив, что их политика не позволяет работать с партиями. Лишь через месяц удалось это сделать.

Сначала нас вообще не понимали, почему мы просим деньги у людей – в Молдове много лет никто не задумывался, как финансируются партии. Приходилось объяснять, что для чистой политики нужны честные деньги.

– Избиратели верят, что кампания проходит без стороннего финансирования?

– Не все верят, хотя мы публикуем детальный отчет о взносах и о своих расходах. Но есть и очевидные вещи.

Видно же, что мы тратим меньше всех. Вы нигде по стране не увидите моей рекламы – мы не купили перед первым туром ни одного билборда, мы вообще не покупали телевизионной рекламы. У нас был только 1 минута бесплатного эфирного времени, которое предоставляет национальное телевидение. Только сейчас, перед вторым туром, мы может позволить себе немного рекламы на национальном канале, потому что она там недорогая.

За всю кампанию до первого тура мы потратили 500 тысяч лей (меньше 23 тысяч евро).

Не думаю, что вы найдете где-то еще в нашем регионе партию, которая потратила 23 тысячи и получила 38% поддержки избирателей.

Признаюсь вам, какой разговор у нас в штабе состоялся после первого тура. В понедельник утром,  когда объявили результаты, мы собрались, и я спросила, что у нас с бюджетом. Бухгалтер посмотрел и говорит: есть 4 тысячи лей (230 евро. – ЕП).

Я тогда в ответ пошутила – может, всё, собираем вещи, закрываем контору и расходимся по домам?

В тот день мы решили записать обращение к избирателям с просьбой помочь нам деньгами. И уже на следующий день у нас начали появляться взносы. Пусть немного, но у нас появилась возможность хотя бы листовки напечатать.

– А молдавские СМИ пишут, что к вам на днях пришло 138 тысяч "грязных" денег.

– Деньги пришли, верно, но мы их не взяли, хотя для нас это значительная сумма. Мы не приняли платеж. Их перечислил человек, причастный к коррупции, а потом в СМИ появилось заявление Илана Шора, организатора "кражи века", о том, что это его деньги, перечисленные по его просьбе. Нам, конечно, не нужны краденые деньги.

И ясно, что это было сделано, чтобы нас скомпрометировать.

– Но неужели нет в стране бизнеса, который вас поддерживает и готов помочь?

– Наверняка есть. Но бизнес боится. Если увидят, что они помогают нам - придет налоговая, обязательно найдут что-то, и у людей будут проблемы. Это стандартные методы борьбы власти, Плахотнюка с конкурентами.

– В Молдове постоянно приходится слышать о Плахотнюке. Додон обвиняет вас, что вы "человек Плахотнюка", вы обвиняете Додона. Такое впечатление, что Плахотнюк – это некое абсолютное зло.

– Я, кстати, в своей жизни ни разу не говорила с Плахотнюком, даже по телефону, в отличие от Додона, который с ним работал.

А Плахотнюк действительно является абсолютным злом для Молдовы на нынешнем этапе. Он контролирует в стране практически все. Хотя не он создал эту систему тотального контроля – над ней начал работать еще  Воронин.

Когда его сменили, новая власть решила использовать эту систему.

Плахотнюк пошел дальше Воронина  - у того было хоть какое-то уважение к государственным институтам. А Плахотнюк контролирует в Молдове всё: прокуратуру, центр по борьбе с оргпреступностью, правосудие, все регулирующие органы, антимонопольный комитет и так далее.

И поэтому у нас задача - не просто сменить власть. Нужно изменить систему, иначе придет "следующий Плахотнюк", который может занять его место.

– Но у Плахотнюка нет должности во власти. Он никогда не был президентом или премьером, и вообще не был в правительстве. Почему он?

– Он контролирует парламент. Деньгами, шантажом. Именно через парламент он может всё решать, расставляя на все ключевые должности своих людей. Плахотнюк контролирует генпрокуратуру.

Именно так он обеспечивает лояльность Додона – у того есть проблемы еще с тех пор, когда он работал в Минэкономики. Угрозы уголовного преследования достаточно, чтобы держать его на крючке.

"Уже сейчас можно сказать, что выборы не были честными"

– Первый тур выборов показал, что у вас огромная поддержка на зарубежных участках, и если вы победите, это произойдет в значительно мере благодаря им. Вы готовы быть избранной президентом Молдовы голосами избирателей в Италии или Британии?

– Все-таки избирателей, которые живут в Молдове, гораздо больше.

Да, настроения избирателей в Молдове и за рубежом – различные, но решение будет принято все же преимущественно здесь, теми молдованами, кто проживает в Молдове. И я рассчитываю на голоса как за рубежом, так и здесь, внутри страны. Мобилизация избирателей в последние две недели просто потрясающая, я действительно благодарна своим сторонникам и в Молдове, и в странах, где есть молдавская диаспора.

– Есть мнение, что нынешние выборы – лишь подготовка к парламентским, которые намечены на 2018 год, ведь реальная власть в Молдове у парламента и правительства. Вы планируете вести свою партию на парламентские выборы?

– В тот день, когда я буду избрана президентом, я прекращу членство в партии, того требует Конституция.

Но вы правы, президент – это лишь один человек, а нам нужно изменить политический класс в Молдове. Для этого нужны парламентские выборы.

Я верю, что проевропейские партии смогут консолидироваться смогут стать сильнее и что моя партия PAS и платформа DA вместе выиграют парламентские выборы.  Нынешняя власть, нынешнее правительство  полностью потеряла доверие и должны быть заменены. Президентские выборы это доказали – посмотрите на результаты кандидатов от власти (набрали не более 3%. - ЕП).

Мы не можем объявить досрочные выборы уже сейчас, закон не дает такой возможности, и я буду соблюдать требования закона. Но я верю, что в какой-то момент у нас появятся такая юридическая возможность.

– Неужели вам выгодны досрочные выборы? Если они пройдут сейчас, пророссийские партии получат уверенное большинство, все рейтинги это подтверждают.

– Это верно. Но я уверена, что за год на посту президента я смогу показать разницу. Показать, что политик может быть честным и ответственным, может не брать взяток. Показать, что будущее есть.

Мы уже достигли многого. Тот факт, что совершенно без финансовых ресурсов, без административных ресурсов, практически без поддержки телевидения мы получили 38% в первом туре – это для нас уже огромный успех.

И победа на выборах президента позволит консолидировать голоса, убедит людей, что изменения возможны. И в этом случае, уверена, через год мы сможем рассчитывать на победу на парламентских выборах.

– Если вы проиграете выборы президента, вы примете этот результат?

– Конечно, мы уже сейчас можем сказать, что эти выборы не были честными.

Но надо посмотреть, что случится в ближайшие дни, как пройдет день выборов. Но я в любом случае буду продолжать работать в том же направлении.

Рано или поздно мы изменим политический класс в Молдове.

Если Додон выиграет, Молдова убедится, кто он, чьи интересы он обслуживает, и это поможет нам на парламентских выборах.

– Но все же, вы признаете поражение, если ЦИК объявит о победе Додона?

– Это зависит от обстоятельств. Еще раз подчеркну: уже сейчас можно утверждать, что выборы были нечестными.

Но если по факту в день выборов фальсификации и подтасовки не зайдут слишком далеко, мы примем любой результат голосования.

Если же будут серьезные доказательства того, что результат выборов был переписан, мы будем принимать решение о том, как действовать дальше.

Интервью взял Сергей Сидоренко,

редактор "Европейской правды",
Бельцы, Молдова