В последнее время с Балкан поступают очень тревожные новости.

Это и попытка мятежа в Черногории, которую считают реакцией на вступление страны в НАТО, и последний конфликт Сербии с Косово, по результатам которого сербский президент заявил о возможности военной защиты сербов, живущих за границей, и намерения президента Республики Сербской выйти из состава Боснии и Герцеговины.

В то же время сербские радикалы и российские СМИ начали говорить о неизбежном возрождении "великой Сербии". Все это очень напоминает разжигание напряженности или даже конфликта, способного стать еще одним элементом давления Кремля на Запад.

Но что думают по этому поводу в самой Сербии? Чтобы получить ответ, "Европейская правда" пообщалась с заместителем председателя Национального собрания Сербии Горданой Чомич.

Стоит отметить: по сербским меркам это – прогрессивный проевропейский политик.

Но даже ее ответы порой нас шокировали.

Тем не менее, мы публикуем это интервью. Оно важно для того, чтобы понять, как воспринимают украинско-российскую войну в Сербии.

– В последнее время на Балканах участились скандалы, связанные с Сербией. Это и скандальный "поезд дружбы" в Косово, и референдум в Республике Сербской, и мятеж в Черногории, в организации которого обвиняют сербских граждан. Можно ли говорить о признаках глобального конфликта?

– Не так уж важно, кто начинает эти конфликты. Важнее их решение. Если говорить обо всех упомянутых вами конфликтах, то самое главное, что все они были достаточно быстро улажены.

Другое дело – будет ли Сербия настолько сильной, чтобы и в дальнейшем выдерживать подобные конфликты. Будет ли у нас достаточно сил, чтобы решать их? Я уверена, что да.

– Вы сами признаете возможность новых конфликтов. Возможно, из-за того, что их причина не устранена?

– Все это связано с развитием демократических институтов. Во время этого процесса возможны определенные побочные действия. Но я уверена, что демократические институты в Сербии уже сформированы, а потому они способны давать отпор во время подобных кризисов.

– Но тогда стоило ожидать сокращения подобных конфликтов. Но сейчас, наоборот, мы видим усиление конфликтов на Балканах!

– Да, но демократические институты Сербии показали, что способны их решать.

– Хорошо, как тогда эти институты решают проблемы сепаратизма в Республике Сербской? Или в Косове? Сейчас эти проблемы только усиливаются.

– Очень показательный пример – Косово.

Последний конфликт – это лишь отражение человеческих отношений двух политиков (президентов Сербии и Косова). Это отнюдь не конфликт между населением Сербии и Косова.

Более того, еще шесть лет назад никто даже подумать не мог, что отношения Белграда и Приштины могут стабилизироваться. Даже до такого уровня, который есть сейчас. Это считалось просто невозможным. Но мы смогли этого достичь.

– Как вы считаете, история с "поездом дружбы" – это провокация? (Поезд, следовавший в Косово, был расписан надписями "Косово – это Сербия".)

– Это был не очень разумный шаг. Но самое главное то, что проблема была снята в тот же день.

– А как вы считаете, меняется ли общественное мнение в Сербии по поводу Косова и других территорий, где есть сербское население?

– Сейчас люди в Сербии заняты больше борьбой с плохой жизнью. Они прошли через многочисленные проблемы и сложности. На нас распространялись санкции, уровень жизни существенно упал. Не стоит забывать и о том, что мы слышали о себе только плохое.

Теперь сербы более заинтересованы в развитии, в популяризации своей страны в мире. Люди вообще не хотят новых конфликтов, предпочитая обеспечивать достойную жизнь для себя и своих детей. А это абсолютно противоположно идеям о новой войне.

– В то же время социология свидетельствует о росте поддержки радикальных движений.

– Сами по себе радикальные движения не являются чем-то плохим. Люди хотят изменить свою жизнь к лучшему, но у них нет потребности в агрессивных действиях на этом пути. Людям нужен покой.

– А как тогда насчет недавней попытки мятежа в Черногории? Речь идет именно об агрессивных действиях. Разве это не символ сербского радикализма?

– Нет, это скорее символ агрессивности отдельных людей. Да и ситуация совсем не такая, как все думают. Этот конфликт – дело рук мафии и ее приспешников. К тому же сейчас эти люди арестованы, мы ждем результаты следствия.

– Неужели события в Черногории – обычный криминал без политической подоплеки? Этот мятеж часто называют ответом на вступление Черногории в НАТО.

– Сейчас наши службы безопасности сотрудничают, чтобы узнать истину. Мы все ждем результатов этого расследования. Именно по его результатам и можно будет дать ответ на ваш вопрос.

– Как в Сербии относятся к вступлению Черногории в НАТО?

– Это свободный выбор граждан Черногории. Каким бы он ни был, мы никогда не будем врагами, ведь нас многое связывает.

– А какими вы видите перспективы сотрудничества Сербии с НАТО?

– Никто не надеется, что после бомбардировок НАТО наши граждане будут стремиться к членству в этой организации. В конце концов, все зависит от людей, и если сербы когда-нибудь захотят членства в Альянсе – они его получат. Но пока что – нет.

А еще – мы смотрим на мир очень прагматично. Что может получить Сербия от членства в НАТО? Мы ни с кем не собираемся враждовать.

Сейчас мы говорим о сотрудничестве с НАТО. И это сотрудничество – достаточно активное и успешное.

– При этом Сербия принимает участие в российских военных учениях, закупает российскую военную технику.

– Это не направлено против кого-либо. Кроме того, мы не являемся членом НАТО, а потому мы абсолютно легально можем проводить такие тренировки, если считаем, что это отвечает нашим национальным интересам.

У нас есть соглашение с НАТО, но есть и соглашение с РФ. При этом мы не берем на себя никаких обязательств перед Россией. Это также очень важно.

– При этом Сербия – единственная страна Европы, которая не ввела санкций против РФ. Что это, как не выполнение обязательств перед Москвой?

– Мы не обязаны следовать решениям ЕС, ведь не является членом Европейского Союза....

– Но санкции приняли страны, которые также не являются членами ЕС: Швейцария, Норвегия, даже Япония.

– Хорошо, тогда должна сказать вам еще кое-что.

Мы не стали бы вводить санкции против РФ, даже если бы получили членство в ЕС. Это наш сознательный выбор.

Ведь Сербия сама пережила шесть лет действия санкций. И мы хорошо знаем, что это такое.

Что такое санкции – я могу рассказать на примере своей семьи. В течение шести лет я должна была воспитывать детей без света, без газа, без продуктов, без нормальной медицины. Без ничего!

Мы пережили это, и поэтому не желаем никому повторения этого пути.

– Однако санкции остаются едва ли не единственной возможностью повлиять на агрессивную политику РФ.

– Нет, я уверена, что это никак не влияет на агрессора. Мы должны понимать, что санкции не достигают заявленной цели, лишь наносят вред простым людям.

За прошедшие десять лет меня арестовывали за участие в антиправительственных протестах, меня били. Но при этом моя семья страдала от действия санкций. И чем это помогло бороться с режимом? Ничем!

Именно поэтому я по собственному опыту могу утверждать, что санкции не достигают заявленной цели. Это игра между некоторыми людьми, в которой страдают простые граждане.

Если взглянуть на ситуацию в России... Многие российские политики объясняют действием российских санкций все проблемы внутри страны. Это упрощает нарушение прав человека в РФ! Разве такого результата от санкций вы ожидаете?

– А какой тогда должна быть реакция Европы на действия РФ?

– Только диалог. ЕС должен сделать все возможное, чтобы сохранить диалог между Украиной и Россией. Это единственный правильный выход. Вы должны понимать, что за этим диалогом стоят человеческие жизни, разрушенные дома. В конце концов, диалог придет. Мы уже упоминали наш опыт общения с Косово.

Это важный урок для Украины,

вы сейчас тоже не можете представить отношения с Москвой. Но кто знает, что будет через несколько лет.

Представим мою страну в 1990-х. Если бы тогда мы выбрали диалог, то у нас не было бы 3 тысяч погибших и еще 10 тысяч пропавших без вести. У нас была бы хорошая экономика, развитая инфраструктура... Но тогда мы выбрали не диалог, а войну.

– Вы действительно думаете, что возможен диалог со стороной, которая в тебя стреляет?

– Вы видите перед собой человека, который все это пережил на себе. Я поехала в Косово первой – когда никто не хотел диалога, когда он считался невозможным. Но я все равно поехала туда ради диалога.

Мужество требуется не только ради войны, но и ради того, чтобы ее прекратить. И женщины здесь должны показать пример.

– В нынешних условиях ваши предложения, по сути, означают нашу капитуляцию.

– Я помню те времена, когда Косово было частью Сербии, и помню наш сложный диалог впоследствии.

– Как можно сравнивать в этом контексте Украину и Сербию! Косово стало независимым в результате преступлений против человечности, совершенных сербским режимом Милошевича. В Украине же мы имеем агрессию другой страны.

– А я никоим образом не провожу параллели. Это совершенно разные ситуации. Но все равно нужно говорить не после стрельбы, а вместо нее.

– Такой диалог пока возможен лишь на условиях, которые нам навязывает Россия. В частности, через отказ от части территории.

– Мы не говорим о сделках. Тем более – мы поддерживаем территориальную целостность Украины без каких-либо исключений.

Мы с вами говорим только о диалоге. Это нужно не России, не Путину, а прежде всего вам. В конце концов – людям в Крыму и на Донбассе тоже нужен диалог с украинской властью.

– Те люди в Крыму и на Донбассе, которые хотят диалога с Украиной, очень часто оказываются в тюрьмах. Или их убивают.

– Да, я знаю об этом. Я же не говорю, что такой диалог будет простым. Это очень сложно. Но это нужно сделать. Если вы верите, что действуете правильно, тюрьма вас не остановит. И смерть друга вас не остановит.

Надо понять, что война нужна только большим боссам – этим мальчишкам, которые еще не наигрались в "войнушки". Всем остальным нужен мир.

– Давайте вернемся к Балканам. Уверены ли вы, что российская агрессия не будет иметь продолжения? В том числе на Балканах.

– Понимаете, война никогда не приходит сама собой. Это всегда результат хладнокровных решений людей, сидящих в высоких креслах. Войны всегда планируют заранее. И война в моей стране тоже была спланирована.

Если Путин хочет войны – он должен сначала ее спланировать.

– Но не такие ли шаги мы сейчас видим на Балканах?

– Нет.

– Разве конфликты вокруг Косова, Боснии или Черногории не напоминают движение в этом направлении?

– Я уверена – на Балканах дело до войны не дойдет. Решение о начале войны должно сопровождаться определенными решениями, определенными шагами. Ничего из этого мы пока не видим.

– А как насчет заявлений президента Додика о нежизнеспособности Боснии и необходимости "развода"? Или заявлений президента Сербии Николича о готовности защищать сербов, проживающих за рубежом, военным путем?

– Оба названных вами примера не связаны между собой. А проблема, которая привела к заявлению сербского президента, была решена в тот же день. (Движение обычных поездов в Косовскую Митровицу было восстановлено, а Сербия отказалась от "поезда дружбы" с оскорбительными для Косова лозунгами. – ЕП.)

По поводу Боснии: вы знаете, что ситуация в стране мониторится ЕС. Они контролируют и армию, и высших должностных лиц в стране. Именно это гарантирует отсутствие новой войны. Босния, в конце концов, интегрируется в ЕС, как и Косово. Все это защищает нас от новых конфликтов.

– Контроль ЕС не заблокировал проведение провокационного референдума в Республике Сербской.

– Знаете, войны могут позволить себе только очень богатые страны. Возможно, это наше счастье, что мы бедные, ведь мы не можем этого себе позволить.

Это хоть и шутка, но что-то в этом есть. У Сербии нет денег на войну.

– Но эти деньги есть у России...

– О да, однако я уверена, что российских средств будет недостаточно. У них были деньги на Крым, пока у них есть возможность дестабилизировать ситуацию в Таджикистане, Узбекистане или, возможно, в Афганистане.

Чтобы дестабилизировать Балканы, у России средств недостаточно.

Интервью взял Юрий Панченко,

редактор "Европейской правды"

Разговор состоялся во время 10-го Форума "Европа – Украина" (Жешув, Польша)