Консультативная миссия Евросоюза (КМЕС), которая помогает провести реформу правоохранительной системы, работает в Украине с 2014 года, а ее действующий руководитель, бывший литовский полицейский Кястутис Ланчинскас, приехал в 2016 году, как раз незадолго до назначения Юрия Луценко на должность генпрокурора (для чего, как известно, пришлось менять закон о прокуратуре). Так сложилось, что именно с его каденцией совпало создание "нацдружин", которые связывают с Арсеном Аваковым, были проблемы с переаттестацией в полиции и прокуратуре, неудачные попытки реформирования СБУ.

Конечно, были и достижения в реформировании. Например – рамочный закон о нацбезопасности, который Рада все же приняла под давлением западных партнеров, включая КМЕС.

"Европейская правда" неоднократно общалась с Ланчинскасом, но это интервью – особое. Уже 31 мая руководитель КМЕС завершает миссию в Украине и поэтому напоследок позволил себе оценки, которые ни разу не звучали в разговорах "под запись".

"Сама СБУ свою реформу не заблокирует"

– Поскольку вы завершаете работу в Украине, расскажите, что удалось сделать? Что не удалось?

– Мы – консультативная миссия, так что наш успех зависит от успеха наших партнеров. С некоторыми из них удалось построить доверительные отношения – там и результат хороший. А где доверия нет или не было желания, то и результата нету.

– С кем не удалось достичь доверия? Давайте угадаю – наверное, СБУ?

– … (смеется)

– Красноречивая пауза. Так что с ними?

– Давайте расскажу, с кем получилось успешнее всего. Самые большие достижения у нас в Нацполиции по той простой причине, что полиция с самого начала была очень открыта.

Мы очень много сделали. Наши тренинги прошли 15 тысяч полицейских, из них только 4,5 тысячи в прошлом году.

– Вы же знаете, что я буду переспрашивать. Так все же, что у вас с СБУ?

– Начнем с того, что еще в 2016 году была создана международная группа помощи реформе СБУ. Разработали концепцию, учли все детали. Я видел штук девять версий проекта этой концепции, но ни одну так и не утвердили! За это время был принят закон о нацбезопасности, где есть обязанность разработать концепцию или изменения действующего закона об СБУ. Но...

Основные принципы реформы известны, они не меняются: это деполитизация, демилитаризация и сокращение функций СБУ. Но успеха реформы можно достичь только тогда, когда есть ее политическая поддержка.

Без нее – изменений не будет.

Наверное, так и случилось.

– А сама СБУ способна заблокировать реформу?

– Cама – не сможет, при условии, что есть политическая воля.

К тому же я на встречах в СБУ видел очень много мотивированных людей, которые хотят менять и хотят реформировать Службу. Так что нужно только новое руководство, которое начало бы это делать.

СБУ – это очень сложная организация. И если делать ее реформу, нужен четкий план действий, который надо соблюдать, ведь у вас война идет, контрразведка должна работать и тому подобное.

– Вы наверняка общались с "Зе-командой". Они понимают важность реформы СБУ?

– Не буду скрывать, мы после выборов действительно общались с командой президента и услышали очень многообещающие заявления об этом.

"Прокуратуре нужна переаттестация или люстрация"

– Давайте поговорим о Генпрокуратуре. Это история успеха или наоборот?

– Генпрокуратура – очень важный институт в системе правосудия. И очень важно, чтобы она была эффективной.

Там есть позитивные сдвиги – например, система оценки прокуроров, которая испытывается с 1 января. 30 прокуроров в трех областях добровольно согласились, что их деятельность будет оцениваться по этой системе. Так что сказать, что в ГПУ вообще ничего не происходит, я не могу, но хотелось бы, чтобы это было намного эффективнее и быстрее.

Прокуратура должна меняться.

Кстати, сейчас ведется аудит прокурорской системы, который финансирует Совет Европы. На основании этого аудита нужно будет разработать план ее реформы.

– Есть мнение, что Генпрокуратура стала политизированным органом.

– Потому что генеральным прокурором должен быть прокурор, а не политик. Мое мнение не является секретом давным-давно.

Прокурор не имеет права быть политизированным и не имеет права представлять одну или другую политическую силу. Такого нигде нет. Так должно быть и в Украине.

– Какие конкретно у вас претензии из-за того, что генпрокурор Юрий Луценко – политик?

– А вы загляните в фейсбук генпрокурора, посмотрите, что он публикует! Там можно найти очень много материалов уголовных дел, которые по закону нельзя публиковать. И генпрокурор это должен знать, потому что он генпрокурор.

Нормально ли, когда там появляются результаты судмедэкспертизы Кати Гандзюк? Это неприемлемо! Или, пусть это и давняя история, когда были обнародованы имена детективов НАБУ под прикрытием.

– Рано или поздно будет новый генпрокурор. Что нужно будет менять в первую очередь?

– На этой должности должен быть профессионал высшего ранга, который служит закону, человек с высокими моральными ценностями, который верит в эти ценности. И который может, как бы, убедить персонал, то есть прокуроров, работающих в его системе, что эти ценности важны.

На гербе прокуратуры написано: "Закон, честь і гідність".

Так вот новый генеральный прокурор, во-первых, должен сам верить в этот девиз и использовать все свои усилия, чтобы убедить работающих прокуроров поверить в него. Вот тогда будут изменения.

Исследованиями доказано, что поведение подчиненных в любой организации на 70% зависит от примера, который показывает руководство. Вот вам и ответ.

Кроме того, генеральный прокурор должен быть на 100% профессиональный юрист. Какая у него была до этого должность, был ли он судьей или прокурором – это уже второстепенное. Но он должен быть лидером и должен верить в то, что он делает.

– Не будет ли проблемой то, что в прокуратуре прошла переаттестация?

– Здесь есть отличие от полиции, где переаттестация была проведена... не очень хорошо. Там было много недостатков, мы об этом говорили в интервью два года назад, и я еще тогда пояснял: раз это уже случилась, остается создавать новую культуру в организации. И Князев (Сергей Князев, глава Нацполиции. – Ред.) старается это делать.

В прокуратуре ситуация все же другая. Полной переаттестации не было – например, до Генпрокуратуры она не дошла.

– Надо проводить?

– Я думаю, надо. Надо все уровни пройти. Потому сейчас происходит аудит, выводы которого должны стать основным документом для дальнейших действий. Одним из них может быть очень глубокая, хорошо подготовленная переаттестация или система люстрации. Тем, кто будет работать в КМЕС после меня, и тем, кто будет в Генеральной прокуратуре, нужно будет очень четко разработать эту систему, чтобы результаты такой аттестации или люстрации невозможно было оспорить в суде.

"Монополия на использование силы должна быть у государства"

– Вы много раз заявляли, что Нацполиция должна поменять систему оценки своей работы, и в ее основе должны быть опросы общественного мнения – доверяют люди полиции или нет. Почему это так и не было внедрено?

– Нацполиция в этом году начала проводить очень обширный опрос об уровне доверия населения. И первые цифры, которые есть, показывают нам, что общество не совсем довольно теми или иными результатами работы полиции. Это дает много хороших аргументов для изменений.

– И что, согласно этим цифрам, нужно менять?

– Например – менять структуру полиции, особенно в маленьких населенных пунктах. Там полиция построена на принципе реактивности, то есть она ждет, пока что-то случится, и потом реагирует. Там нужно строить деятельность полиции на принципе проактивности, полиция должна заниматься более активно превенцией. Само по себе присутствие полицейского на улице, а не в полицейском участке, уже дает очень много для снижения уровня так называемых "неквалифицированных преступлений" .

Другой момент – скорость прибытия полицейских на место происшествия. Вы спросите у людей, довольны ли они тем, как быстро полиция приехала на место происшествия, довольны ли скоростью оформления? И вам скажут, что нет. А это один из главных критериев эффективности полиции в странах ЕС. А в Украине внутренние процедуры так бюрократизированы, что приезд следственной группы занимает очень много времени. И мы сейчас предлагаем Нацполиции изменить это в пилотном регионе, в Кропивницком.

– Вы общались с руководством МВД по поводу "нацдружин"?

– Я уже не раз публично заявлял, что монополию на использование силы должны иметь только государственные институции и только по четко прописанным правилам.

А если молодые люди хотят служить людям, служить обществу, государству, то пускай поступают в полицию, нацгвардию, в армию. А создавать такие институции, которые используют силу против людей, нельзя.

– Вы передавали эту оценку министру Авакову?

– Так это мнение всего европейского сообщества. Все международные институции сказали это публично больше года тому назад.

– Так вы лично говорили об этом господину Авакову?

– Мы говорили, да.

– Значит, он должен был как-то на это отреагировать?

– ...Давайте этот вопрос оставим.

– Что ж, ваше право. Давайте поговорим о реформе следствия.

– Тут нужно говорить об эффективности всей цепочки расследования уголовных преступлений с момента прибытия на место происшествия до окончательного обвинительного или оправдательного приговора. То есть не достаточно изменений только в полиции или ГБР. Тут важна роль прокуратуры и судов.

Чего не хватает? Во-первых, я не могу сказать, что действующий Уголовный процессуальный кодекс – эффективный. Мы провели глубокий анализ и уже подготовили предложения по его изменению.

Мы же видим очереди следователей возле судов. Это неприемлемо, так не должно быть. Во-первых, это демотивация следователей, во-вторых, о какой эффективности расследования мы говорим? Мы живем в цифровом мире, а в Украине каждое действие следователя должно быть подтверждено судьей, при этом нужно собрать кучу бумаг.

Следующий вопрос – эффективность судов. Что делать следователю, у которого в районе нет ни одного судьи-следователя? По правилам, ему нужно ехать в обласной центр, в апелляционный суд, чтобы получить разрешение обратиться в другой районный суд. Тогда ехать еще 120 км в другой районный суд получить разрешение, и после этого – вернуться к себе. О какой эффективности мы говорим?

И последнее – это скорость рассмотрения уголовных дел. Очень часто процессы затягиваются, из-за чего подозреваемых в совершении тяжких преступлений, членов ОПГ освобождают из-под стражи по истечении максимального срока задержания.

"Тут я полностью согласен с президентом Зеленским"

– А позитивные примеры есть?

– Конечно! Я могу много раз повторить: то, как работала полиция во время выборов - это только позитив. Князев был после выборов "на белом коне".

Мы в дни выборов были в ситуационных центрах в четырех городах, в четырех областях, наблюдали за действиями полиции во время обоих туров, и впечатления – исключительно позитивные. И отчет наблюдателей ОБСЕ это подтверждает.

Нам полицейские сами признавались: "Мы первый раз в жизни работаем на выборах только по закону. Было указание, что важен только закон". И поверьте, у них гордость зашкаливала из-за этого!

Такой же позитивный пример – новый подход к работе полиции на массовых мероприятиях. Там, где полицейские поверили в новую концепцию и где они ее внедряют – она работает, она работает супер. Пример – Одесса.  Там есть люди, которые в это поверили и начали внедрять ее в прошлом году. Как результат, в прошлом году на событиях 2 мая не было никаких стычек, ничего. В этом году – то же самое.

К сожалению, бывают и другие примеры. Бывает, что люди подготовились, сделали план, все – кто-то из Киева позвонил и сказал: "Все! Нет, меняем – переворачиваем вверх ногами".

– То есть в центре, в МВД не все поверили в реформу?

– Жаль, но так бывает, такова жизнь. Это нужно менять, и это требует времени. И тут я полностью согласен с президентом, что вот здесь нужно менять (показывает на голову, как Зеленский во время инаугурационной речи). А это меняется очень долго.

– Что бы вы порекомендовали Зеленскому и будущему парламенту?

– Во-первых – исходить из того, что времени не осталось. Откладывать некуда, результаты выборов показали, что люди хотят быстрых изменений.

Президент победил с результатом в 73%, и этот кредит ему нужно будет отработать. Нужно будет принимать очень сложные, революционные решения. Наша миссия готова ему помогать в этом. И наша миссия работает, мы готовы.

– А что во власти президента? Только реформа СБУ?

– Как минимум, у него есть право на законодательную инициативу. Он может инициировать те же изменения в Уголовный процессуальный кодекс.

Но главное – проводить изменения на практике. За пять лет было принято много документов. Нужно просто-напросто взять их и внедрять в жизнь. При этом очень важно донести до самого маленького городка, до обычных людей, что изменения идут. Потому что одна из самых больших проблем, которые я увидел за три года в Украине – это нехватка коммуникации, как сверху вниз и так и снизу вверх.

Киев часто не понимает, что происходит "внизу", а там как будто стесняются спросить: а как бы это внедрить, как исполнить этот закон? Это – одна из важных проблем, которую предстоит решить.

Интервью взял Сергей Сидоренко,

редактор "Европейской правды"